Обратный отсчет: Равнина - Токацин

вплотную к нему. Окрик Шесека заставил их с явной неохотой отвернуться и отойти. Скогн, проводив их недобрым взглядом, протянул руку к пакету.

— Маленькие чёрные кристаллы, — он ловко отделил когтем одну песчинку. — Рэссеновый шлак. Попадают иногда в расплав. Если проморгать, то и в изделие. Такое называют чёрной язвой. На Куэннских печах я такого не видел. Может, наши горны слабы, чтобы это расплавить? Рэссена плавится раньше, чем эти кристаллы.

Гедимин кивнул.

— Это вещество очень тугоплавкое. Но всё-таки плавится. Забыл образец, а то показал бы. Оно попадает в рэссену? Наверное, во время ливня липнет к застывающим каплям. Оно обычно в минерале, он очень легко испаряется, а это… — он оборвал фразу на полуслове и недовольно сощурился — рассуждения о бракованном литье и причинах брака сейчас были явно бесполезны и бессмысленны. — Это вещество тоже можно разложить. Тут три составляющие. Но надо, чтобы все они были вместе. Только расплавленные и вытянутые по форме.

— Три составляющие? — Шесек снова тронул когтем песчинку. — Мастерство Куэннов… Можно сделать так, чтобы руда не разделялась. Другой ключ, он редко в ходу… Что у тебя ещё?

— Присадка, — Гедимин показал мелкие осколки рална-камня. — Это добавляется в расплав. Её тоже нельзя отделять. Вещества должны перемешаться…

Он замолчал. Шесек явно его не слушал — он пытался через пакет поцарапать осколок и понюхать пыль. «Опознал, что ли? Видел что-то подобное?»

— Рална-камень, джагульский, — пояснил он. Шесек вздрогнул, как от удара. Прижатые к голове уши снова распрямились и встали торчком.

— Рална! Вот, довелось потрогать ралну, — он на секунду сжал пакет в ладони. — Не каждому Скогну доводится. Вы перебили племя Джагулов? У нас об этом никто не говорил.

Гедимин качнул головой.

— Нет. Но, возможно, надо бы. Так ты поможешь мне сделать сплав?

Шесек, повернувшись к печам, пронзительно заверещал. Гедимин услышал быстрый шорох — а обернувшись, увидел, как разбегаются подмастерья. Двое встали у загрузочного устройства, ещё один шмыгнул в незаметный проём в двери и завизжал уже оттуда. Шесек раздражённо дёрнул ушами и взвизгнул в ответ.

— Редкий ключ. Обычно не нужен. Вон, не каждый уже его найдёт… Но если Равному Куэннам надо — пусть будет так.

Прибежавший подмастерье протянул Шесеку пластину, насаженную на штырь. На пластине, насколько мог увидеть Гедимин, были несимметричные выросты и впадины. Штырь явно изготовили отдельно, и не из странного материала Куэннов, а из обычной кости и ремешка. Шесек взялся за рукоятку с видимой осторожностью и, снова отогнав подмастерьев, медленно, будто с опаской, приблизился к податчику сырья. Пластина вошла во внутреннюю полость и с тихим стуком во что-то упёрлась. На податчике вспыхнули одни огоньки и погасли другие. Скогны взволнованно заверещали. Шесек выдернул пластину и с довольным видом повернулся к сармату.

— Никогда не знаешь, проснётся ключ или нет. Сыпь свою руду в черпак. Её у тебя немного, на бочонок не хватит.

— Я могу так закинуть, без черпаков, — Гедимин подошёл ближе к податчику, пытаясь разглядеть отдельные детали и построенную из них структуру. Он понимал, что это за устройство, и что оно делает, — но вот как оно работает?..

Шесек с неожиданной силой огрел его по руке черпаком.

— Руки! — прикрикнул он на изумлённого сармата. — Делай, что говорят. Червю всё равно, что грызть.

Гедимин заглянул в проём — начало трубы податчика, странно суженное и окружённое выступами, очень похожими на зубы кольчатых челюстей. «И правда, как червяк…»

Шесек, отобрав у него наполненный рудой черпак, ловко, не касаясь края, сбросил песок в трубу. Тут же двое рабочих налегли на боковые шипы-рычаги. «Пасть» захлопнулась, и корпус податчика зажёгся белым светом. Гедимин протянул к нему руку, но снова получил по предплечью черпаком. Скогны, отступив на пару шагов от «червя», смотрели вверх, на потолок. Там один за другим загорались красные круги — печи подтверждали исправность и готовность. Ещё несколько секунд — и они погасли, только над одной из шипастых колонн зажглось белое кольцо. Шесек шумно выдохнул и снова поднял уши торчком.

— Печь готова, — оглянулся он на Гедимина. — Теперь надо задать ей форму. Иначе она выдаст комок расплава.

— Форму… — Гедимин недовольно сощурился, покосился на тростниковые трубки — нет, они явно не подходили как образец для оболочки твэла…

— Ты просто расплав хотел получить? — нетерпеливо спросил Шесек. — Печь его выдаст, ты понесёшь его к себе. Но по образцу она сразу сделала бы, что надо.

— Ей непременно нужен образец, или там где-то можно сделать чертёж? — спросил Гедимин — и наткнулся на недоумевающий взгляд.

— Чертёж? Сделать? — повторил Шесек. — Там? Я не слышал про такое, Дим-мин. Идём, покажешь, о чём ты.

«А я надеялся, что ты мне покажешь,» — Гедимин подавил раздражённый вздох, обходя погасшие печи. Одна из них всё ещё светилась белым в ожидании образца… или чертежа, если такая возможность вообще была в неё встроена.

Тычок ключом на палке открыл камеры в нижней части колонны; белые шипы разошлись, врастая в орнамент, и Гедимин увидел полости-ячейки для образцов и жёлтую светящуюся массу, наполняющую камеру между ними. «Эта штука воспроизводит объёмные чертежи,» — вспомнил сармат. «Возможно, поймёт плоский. Проверим…»

Листок с трубкой в натуральную величину у него был с собой. Размеры сармат на всякий случай указал, хотя вероятность, что Куэннский агрегат поймёт пометки на земном языке, была очень мала. Он вложил чертёж в ячейку. Жёлтая масса колыхнулась, меняя форму; ещё секунда — и посреди большой камеры повис в воздухе жёлтый светящийся лист с чертежом Гедимина. Он был отображён точно, не зеркально, масса скопировала каждую точку и даже изъяны скирлиновой бумаги…

— Какое оно тонкое, — заметил Шесек. — Как тоненький лист. Трудно тебе будет его донести, не порвав. Я не знаю металла или камня, который можно так вот расплющить. Он быстро превратится в клочья.

— Угу, — сармат, досадливо щурясь, достал листок из ячейки. Жёлтая масса снова разлилась по