Никому не говори - Алафер Берк

— СиБиДжиБи.[4]

— Прошу прощения?

— Только не говорите мне, что вы слишком молоды и никогда не слышали о СиБиДжиБи.

Элли и ее брат Джесс провели несколько тысяч часов в знаменитом музыкальном клубе, пока он не закрылся из-за роста арендной платы.

— Разумеется, я знаю этот клуб.

Неожиданно на нее снизошло озарение. Билл Уитмайр был известным продюсером, руководившим группами, которые выступали вместе с «Ramones» и «Blondie».

— Теперь там бутик Джона Варватоса, представляете? — с грустью сказала женщина.

Они стояли посреди гостиной, в то время как вокруг сновали сотрудники группы изучения места преступления. Элли узнала о том, что в пятом классе Джулия сочинила для школьного праздника рождественскую пьесу, по сюжету которой Санта-Клаус обращается к доктору по имени Кал Кей с целью снижения веса, дабы олень мог переносить его в санях по воздуху. Когда ее старший брат поступал в колледж, она написала за него эссе. В своей школе в Касдене, в Верхнем Ист-Сайде, она организовала отделение Эмнисти Интернэшнл.[5]Она любила собак, хотя и страдала от аллергии на шерсть. Однажды благодаря отцу она познакомилась с Боно и взяла у него автограф — не для себя, а чтобы выставить его на благотворительном аукционе, средства от которого пошли на устройство приюта для животных.

Элли выбирала моменты, чтобы вставить беспокоившие ее вопросы в поток излияний.

— Вы не заметили, что ваша дочь страдает расстройством питания?

— Почему вы спрашиваете об этом? Она худая от природы.

Ну да, конечно. Особенно это видно по ее пухлым щекам на подростковой фотографии.

— Вам не приходило в голову, что у вашей дочери могут быть причины чувствовать себя одинокой и брошенной?

— Детектив, вы слышали, что я вам сейчас рассказывала?

Вы сами-то себя слышите, леди?

— Я полагаю, эта записка написана почерком вашей дочери?

— Почерк можно подделать.

Вы насмотрелись сериалов.

И хотя Кэтрин Уитмайр больше часа распространялась о своей дочери и их семье, она ни разу не упомянула о том, что шестнадцатилетняя, страдавшая булимией Джулия, оставив записку, умерла в ванне от потери крови, вытекшей через перерезанные сосуды запястья.

Иногда бывает легче оспаривать неоспоримые факты, чем признать мучительную истину. Элли знала об этом лучше, нежели кто-либо другой.

Когда они вышли из особняка, Хэтчер вдохнула полной грудью свежий воздух, словно насыщенная кислородом кровь могла разогнать нежеланные мысли. Она все силилась представить, каково жить с Биллом и Кэтрин Уитмайрами в качестве родителей.

— Ничего себе домик, а?

Во время беседы с Кэтрин Роган обменялся с ней всего несколькими фразами и теперь с завистью рассматривал четырехэтажный особняк.

— Ее отец — Билл Уитмайр, музыкальный продюсер. — Элли перечислила несколько наиболее громких его проектов.

— Ты и эта громкая музыка белых парней! По мне куда лучше Принс. Я хочу быть твоим… любовником!

— Давай-ка поторопимся. — Хэтчер взглянула на часы. — У меня судебное заседание. Я тебе говорила, что успею только в том случае, если ты меня подбросишь отсюда до здания суда.

— Помнится, ты сказала, когда к нам поступил вызов, что твои показания не имеют особого значения и что, по мнению сотрудников окружной прокуратуры, в случае необходимости они смогут обойтись и без тебя.

— Я не вижу никакой необходимости здесь задерживаться. Ты же сам сказал, что никто не сообщил ни о каком необычном происшествии, что могло случиться тут за уик-энд.

— Но полицейские все еще опрашивают соседей, — сказал Роган.

— Раз они еще не нашли свидетелей, значит, уже и не найдут.

— Тебе известно, что произойдет, если мы провалим это дело?

— Кэтрин Уитмайр выйдет из себя, разойдется и взорвет собственный дом?

— Серьезно, Хэтчер, что с тобой? Раньше мы раскрывали дела, которые, казалось, навсегда останутся нераскрытыми. Ведь мы обычно никогда не отступаем.

Он был прав. Сколько времени каждый год тратили они на расследование гангстерских перестрелок, когда не было ни единого свидетеля! Но эти дела были совершенно иного рода.

— Как трогательно, Роган. Некоторые люди заводят детей исключительно ради того, чтобы удовлетворить свое проклятое самолюбие. Этой девочке стукнуло шестнадцать, и ей пришлось стать взрослой только потому, что ее родители слишком высокого мнения о себе и слишком нетерпеливы в своем желании иметь детей. Она принимала противозачаточные пилюли уже на протяжении двух лет. Она явно страдала булимией, а ее мать даже не замечала этого. Она общалась с уличными ребятами, чтобы привлечь внимание собственных родителей.

— Черт возьми, не надо меня путать. Хочешь сказать, мы что-то упускаем из виду?

— Нет, Роган, все предельно ясно. Причина, по которой девочка перерезала себе запястье, вполне очевидна. Это был последний крик о помощи, а ее мать этого не признает. Делай что хочешь, а я отправляюсь в суд.

Теперь им нужно ждать отчет судмедэксперта. Данные аутопсии. Результаты из лаборатории. Все эти выводы будут звучать куда более официально и неоспоримо, нежели интуитивные догадки полицейских и санитаров. Но в душе Элли не оставалось никаких сомнений. К концу недели Кэтрин Уитмайр будет проинформирована о том, что ее дочь покончила с собой. Может быть, тогда она посмотрит правде в глаза.

«Вторая попытка: Признания бывшей жертвы, преодолевшей трагедию»

«Прощение»

Прощение. Такое простое слово, но как трудно найти в себе то, что оно обозначает.

Я слышала, как люди говорили, что невозможно излечиться, не простив того, кто причинил тебе боль. Но я не могу простить человека, который изнасиловал меня. Не следует ли ему заглянуть себе в душу, чтобы понять, почему он делал это? Не следует ли ему спросить себя, как он мог лишить меня всего — не только в физическом смысле, но также веры в людей, душевных сил, чувства собственного достоинства?

Может быть, ему следует попытаться простить самого себя. Не я должна делать это.

Помимо всего прочего, он лишил меня матери. Я так долго хранила молчание, позволяя этому человеку ночь за ночью приходить в мою спальню, из страха за нее. Из-за моей любви к ней. Моей преданности ей.

Она всегда была моим единственным родителем. Отец ушел еще до того, как я успела составить о нем впечатление. Мать оставалась одна часто и надолго. Не совсем одна. У нее была я. Но одна как женщина. Теперь же мужчина, которого она научилась любить и которого привела в наш дом, приходил ко мне по ночам и грозился убить нас обеих, если я что-то расскажу ей.