Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! - Дмитрий Георгиевич Драгилев

удержать возле себя. Был ли Ади готов пожертвовать женщиной ради музыки? По мнению бывшего администратора Гомельской филармонии, с которым нашего героя свела судьба на склоне лет, музыка – главная любовь Рознера. Самые черные для «черного жанра» годы не заставили его отречься от джаза.

Но от амурных историй он тоже не отрекался.

Исследователи спорят о том, насколько велик вклад возлюбленных Брехта в его творчество, вклад непосредственный, базирующийся на участии, близком к соавторству.

Подруги Ади зачастую оставались за кадром. Отношения далеко не всегда афишировались, хотя для близких и коллег похождения трубача оставались секретом Полишинеля. Много позже, создав семью, галантный кавалер Эдди Рознер всегда будет соблюдать дистанцию, не переходя ту тонкую, деликатную грань, которая отделяла «домашнюю пристань» от всего внешнего мира. Влияние женщин, окружавших Рознера, прекрасных незнакомок, встречавшихся ему на пути, на его собственные художественные успехи, скорее, тема романа, чем биографического исследования. Дамы дарили ему свое внимание, переходящее в обожание, внимание рождало вдохновение. Они были музами, свидетельницами трудов и дней, творческие импульсы трубадур черпал в любви, не забывая о необходимости оглядываться вокруг. Конечно, Берлин двадцатых выработал в Рознере повадки «салонного льва». Ветреные берлинские красотки славились эксцентрическим непостоянством привязанностей. Недаром в оркестре Мити Никиша звучал фокстрот с таким «джентльменским назиданием»: «Легкое увлечение – мимоходом – вам не к лицу, милостивая госпожа. Люди или любят друга друга, или не любят».

Глава II

От джаза к джазу

Штефан Вайнтрауб

Переход от капельмейстера Марека Вебера к бэндлидеру Мите Никишу, бравшему пример с лучших американских симфоджазов, был для Ади безусловным шагом вперед.

Сразу предостерегаю от заблуждений: никакого отношения к России Митя Никиш не имел. Зато приходился родным сыном выдающемуся дирижеру Артуру Никишу. Его отец прославился как шеф симфонического оркестра концертного зала «Гевандхауз» в Лейпциге, филармонических оркестров в Бостоне и Берлине, директор Лейпцигской консерватории, блестящий интерпретатор музыки Брукнера и Чайковского, коллега Густава Малера.

И все же работа в бэнде Никиша-младшего осталась в биографии Ади интересным эпизодом, не более.

По всей видимости, уже весной 1929 года произошла первая встреча Рознера и Штефана Вайнтрауба – именно тогда пути оркестра Мити Никиша пересеклись с ансамблем Weintraub Syncopators. Хорст Бергмайер обратил мое внимание на наигранную, но не поступившую в продажу пластинку фирмы «Бека». Запись датируется 4 апреля 1929 года. Ее сопровождает отметка в соответствующем каталоге: «Митя Никиш с синкопаторами Вайнтрауба». По какой-то причине Никиш заменил на этой записи пианиста, работавшего у Вайнтрауба, а был им в ту пору композитор Фридрих Холлендер.

Так началось сотрудничество Ади с самым популярным шоу-бэндом Веймарской республики. К декабрю 1930 года Рознер превратился в «штатного» музыканта этого коллектива.

Ну что же, настала пора рассказать о том, кто они – Вайнтрауб, Холлендер и иже с ними.

Четыре десятилетия спустя Эдди Рознер назовет «синкопаторов» Вайнтрауба оркестром студентов-медиков. Да и исследователь джаза Владимир Фейертаг выскажется о них в аналогичном духе:

«История возникновения оркестра вполне типична для того времени: два безработных врача, три студента, инженер и конторский служащий решили “пробиться” на большую эстраду своим любительским ансамблем. Предприимчивость и энергия помогли им. Каждый из них освоил дополнительно несколько музыкальных инструментов, были подобраны номера для развлекательной программы и продуман каждый элемент сценического движения».

Летом 1932 года на выставке GRUGA в Эссене. Четвертый слева – Ади Рознер. Фото из архива Х. Бергмайера

Надо сказать, что любительский ансамбль стал вскоре одним из наиболее востребованных и искушенных в джазовом деле музыкальных коллективов Германии. Яков Басин, белорусский биограф Рознера, отмечал, что «танцевальные оркестры, скорее, имитировали джаз, нежели играли его». Но «синкопаторы» прилагали максимум усилий к тому, чтобы, развлекая, играть джаз по-настоящему. По признанию самого Вайнтрауба, они учились, подолгу слушая американские пластинки, и уже во время своего дебюта на большом балу звучали так современно, эффектно и оригинально, что «переманили» публику из соседних залов, где играли другие оркестры. Обалдевшая от восторга публика никак не хотела расходиться.

Зачастую в отечественной историографии Штефана Вайнтрауба называют тромбонистом. На самом деле уроженец города Бреслау (ныне – Вроцлав) Штефан «Степс» Вайнтрауб не был ни тромбонистом (в узком понимании этой музыкальной специальности), ни врачом, ни студентом-медиком. Он даже не помышлял о высшей школе, рассчитывая получить профессию фармацевта-провизора, но учеба была прервана войной – в 1916 году восемнадцатилетний Вайнтрауб оказался на фронте. Позже Штефан уже не вернулся к аптечному делу. Он хорошо играл на рояле, легко подбирая на слух американские мелодии, однако еще увереннее чувствовал себя за ударной установкой. И когда «синкопаторов» заметил популярный композитор, «берлинский бродвеец» Фридрих Холлендер, пригласивший музыкантов к участию в различных ревю[5], Вайнтрауб с легким сердцем уступил ему место у фортепиано.

Вайнтрауб вспоминал в 1979 году: «Каждый из нас владел пятью инструментами. Поэтому мы могли играть такие произведения, как “Рапсодия в стиле блюз”. Мы просто меняли инструменты во время исполнения»[6].

Игра на разных инструментах сопровождалась игрой с реквизитом, световыми эффектами, переодеванием, комедийными положениями. К примеру, таким: луч прожектора выхватывал музыканта, изображавшего соло на саксофоне, в то время как в темноте звучала флейта.

В репертуаре Weintraub Syncopators творчески осваивались и преломлялись многие элементы тогдашней легкой музыки – чарльстон и танго, латиноамериканские ритмы и новая венская оперетта, французский шансон, чикагский джаз и ранний свинг, фривольные тексты, в которых абсурдистские приемы соседствовали с пародиями на консервативную прусскую мораль. «Синкопаторы» поражали зрителя многосторонним, как сказали бы сейчас, комплексным подходом к делу. Важным фактором успеха была зрелищность – пантомима и буффонада. Позже находки своих коллег Рознер внедрит и в Польше (восхищая местных критиков), и в Советском Союзе (обозрение «Очи черные»).

Штефан Вайнтрауб стал бэндлидером благодаря жеребьевке, его оркестранты называли себя и «синкопаторами», и просто… «вайнтраубами», а Фридрих Холлендер долгое время считался кем-то вроде шефа.

Первые пластинки они записали в августе 1927 года. Интересно провести параллели с событиями в истории отечественной легкой музыки. Джаз на советском радио – в исполнении оркестра Александра Цфасмана – впервые зазвучал год спустя. Тогда же Цфасман наиграл пластинки.

Всё шло своим чередом. Удача сопутствовала «вайнтраубам». Гастрольный дебют за рубежом – в 1928 году, первое турне по Германии – в 1930-м. Всюду аншлаги, доброжелательные и восторженные отклики в прессе, иногда – легкий привкус скандала. В ревю Bitte einsteigen ансамбль выступал с нашумевшей танцовщицей и певицей-негритянкой из Парижа Жозефин Бейкер. В сентябре 1929 года «синкопаторы» участвовали