Бытие. Философский роман - Олег Лементов

– Буду только рад, тем более что в последние годы я был обделен вашим вниманием.

– Согласись, в этом нет моей вины. Вы, молодые, вечно торопитесь. Ваша жизнь расписана по минутам, и хотя впереди у вас вечность, времени на родителей вам все равно не хватает. – В голосе Оларуна Адам уловил грустные нотки, невольно задевшие его.

Тем временем они подошли к одной из небольших платформ возле колонн и встали на нее. Платформа бесшумно подняла их ввысь. Они нашли свободные места на верхнем ярусе и удобно расположились в ожидании начала торжеств.

Вскоре в зал вошла группа будущих пилотов, среди которых был и Яхве. Все они были одеты в какую-то странную, не характерную для богов одежду. Черного цвета узкие брюки и куртки, расшитые красно-золотыми узорами, так не были похожи на повседневную одежду свободного покроя спокойных и мягких тонов.

– Когда-то, – услышал Адам тихий голос своего спутника, – эта униформа призвана была выражать решимость и избранность пилотов. В те далекие времена они покидали планету практически вслепую. Шансы отыскать мир, пригодный для жизни, были один на миллион. Многие из них обрекали себя на вечное существование в ковчеге, бороздя бескрайние просторы Вселенной. Сейчас же это просто дань традициям, впрочем, как и все, что сегодня будет здесь происходить.

Тем временем с другой стороны зала вышла группа преподавателей школы во главе с членом Совета. Именно в их присутствии выпускники должны были принимать присягу.

И форма выпускников, и звучащая в зале музыка, и торжественность обстановки – все это невольно взволновало молодого бога. Адам почувствовал, что ему хочется сейчас быть там, внизу, осознать, как важен он для своего мира, поклясться перед всеми, что он готов хоть завтра покинуть его ради великой цели. Наверно, там, на полигоне, он все-таки немного покривил душой, когда сказал Яхве, что больше не завидует ему. Сейчас он точно завидовал.

– С каждым годом это становится все помпезней и скучней, – высказал свое мнение Оларун, тяжело вздохнув и покачав головой. При всем уважении к старшему Адам был искренне возмущен услышанным. Неужели можно не чувствовать того же, что и он? Ведь вот она, настоящая жизнь, начинающаяся здесь и уводящая к далеким мирам, полным опасностей и неожиданностей.

– А вот это, юноша, уже действительно интересно, – Оларун дотронулся до плеча разгорячившегося от таких мыслей Адама и показал ему глазами в конец зала, за спины преподавателей школы.

Там, высоко над головами богов, возник небольшой сгусток тумана. Постепенно он увеличивался в размерах, в нем начали появляться отблески света различных цветов и множество мерцающих огней, как бы разрывавших этот странный туман. Прошло еще несколько минут, и туман окончательно развеялся, оставив после себя объемное и очень реальное изображение. При виде этого зрелища у Адама перехватило дыхание. Оно с одинаковой силой страшило и манило его, намертво приковывая взгляд. Это была огромная, занимавшая ползала и уходившая под прозрачную кровлю сфера, образованная из невообразимого сплетения разноцветных трубок различной формы и длины. Эти трубки, наполненные светившимися точками, постоянно менялись, то сливаясь, то расходясь друг с другом; то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Адаму, конечно, много раз приходилось видеть разные модели Вселенной (ее изучение входило в обязательную программу обучения каждого бога вне зависимости от определенного ему будущего), но настолько масштабную и подробную модель ему не показывали.

– По мере того как знания о проявлениях вселенской силы становятся все обширнее, а число зондирующих Вселенную ковчегов все больше, – продолжал Оларун, – этот клубок, на мой взгляд, становится только запутаннее. А теперь объясни мне, Адам, как во всем этом можно вообще разобраться и привести ковчег именно к той единственной мигающей точке, выбранной из миллиардов других и уготовленной стать твоей судьбой? Какие шансы на успех этой миссии, если, как я понимаю, то, что мы видим сейчас, несмотря на тысячи потраченных лет, всего лишь модель, а не реальность глубин космоса?.

– Вы правы, к сожалению, это модель.

Несмотря на безусловную любовь и уважение к Оларуну, Адам почувствовал, что слова бога задели его за живое, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не показать внезапно нахлынувшее глупое детское раздражение.

– Но, во-первых, вот эти желтые линии, образованные резонансом L-полей, проходят кратчайшее расстояние между мирами, а их кажущаяся криволинейность вызвана не столько движением звезд относительно друг друга, сколько системой координат. Во-вторых, туннели, образованные резонансом Z-полей, имеют стационарные точки. Движение же самих миров и, как следствие, вселенских туннелей относительно друг друга не такое уж хаотичное, как кажется на первый взгляд, и происходит относительно медленно. И хотя сигналы, получаемые нами, тратят массу времени, добираясь до нашего мира, но… – Адам прервался на полуслове, заметив снисходительную улыбку отца своего друга, и закончил свою мысль уже без прежнего энтузиазма. – Мы все-таки с определенной долей вероятности можем быть уверены в том, что переселенцы доберутся до выбранной цели.

Оларуна невозможно переубедить. Почему он так уверен в бесполезности всех наших начинаний? Эта мысль не давала ему покоя почти всю жизнь. Еще в детстве, когда Адам мечтал о необыкновенных приключениях в далеких мирах, рассуждения Оларуна вызывали бессознательную бурю протеста в его душе.

Тем временем в зале, на фоне огромной модели мироздания, молодые пилоты приносили присягу верности своему роду и миру, давшему им жизнь, клялись во что бы то ни стало приводить свои ковчеги к конечной цели, во имя процветания расы богов во всех уголках бесконечного мироздания.

Ковчег, покинув пределы планеты, уносил Адама к одному из ближайших спутников. Именно здесь находилась одна из основных генетических лабораторий их мира.

Адам был рад этой поездке. Прошло много времени с тех пор, как закончилась его обязательная учеба. После долгих лет, незаметно прошедших в кругу друзей в познаниях тайн мироздания, спорах и даже открытиях, он в одночасье оказался предоставлен самому себе. Родительский дом и тот встретил его радушной пустотой. Для него он был слишком велик и полон воспоминаний об ушедших в иной мир родителях. Конечно, Адам был горд и рад за них, но в душе ему не хватало их любви и тепла, и это только обостряло чувство одиночества.

Первое время его выручал Яхве, так же поселившийся у отца после окончания школы. Собираясь втроем в одной из живых и вечно цветущих комнат их дома, они вели споры о смысле жизни, о переселенцах, о различных путях развития цивилизации, да и просто о всякой ерунде. Оларун был интересным собеседником, хотя его взгляды на переселенческую миссию и на некоторые другие догмы, мягко говоря, не совпадали с общепринятыми. Он прожил долгие годы, и к каждой теме разговора у него был готов пример из собственной жизни, поэтому спорить с ним было крайне тяжело, хотя и интересно.

Несмотря на логичность и убедительность доводов Оларуна, они не могли изменить взгляды Адама. Родительский пример, да и его собственный выбор не давали ему возможности ни на йоту усомниться в правильности избранного им пути. Но вот на кого эти мнения действительно влияли, так это на сына. В их спорах Яхве все чаще и чаще занимал нейтралитет, а иногда даже становился на сторону отца. А ведь он являлся пилотом, и именно от него зависел успех перелета. Пилот, сомневающийся в необходимости и важности всей миссии, – это нередко вызывало у Адама неподдельное возмущение.