По ту сторону холста - Агаси Ваниев

прочая дичь? Ты точно прочитал правильно?

— Да, государь. Это послание написано таким образом, чтобы посторонние люди не поняли смысл, который заключён в приведённых образах. На польском звучит точно также.

— И ты знаешь, как его раскрыть?

— Да, государь.

— Тогда не трать время и объясни поскорее. Моё терпение водой испаряется.

— Объясняю: польские воины, прибывшие с вами в Москву, позволяют устраивать пьянство и драки с местными жителями. Подобное поведение провоцирует последних. Есть основание полагать, что москвичи поднимут бунт и перебьют всех иноземцев, включая и вас.

Когда зрение окончательно восстановилось, то Яков смог оглядеться. Он оказался в большой комнате, разделённой на две части. Одна скрывалась под вуалью темноты. Лампы, канделябры, свечи и любые другие источники освещения попросту отсутствовали. Если присмотреться, то можно было заметить лежавшие по углам подушки и тюфяки. Другая была хорошо освещена, благодаря проникающим лучам солнца из открытого окна. Глазам предстали невероятной красоты стены, расписанные золотыми узорами, изображениями растений и птиц. Высокие потолки и боковые стороны арок украшали православные кресты. Пол покрывали мягкие ковры не менее ярких цветов и сложных узоров.

Удалось рассмотреть и двух людей. Оба были одеты в лёгкие кафтаны, имевшие невысокие стоячие воротники и золотые петлицы на груди и рукавах. В памяти вспыхнули образы героев русских народных сказок, красиво щеголявших по книжным иллюстрациям. Вспомнились также стрельцы допетровских времён, исполнявшие приказы царя с бердышами и ружьями. Отличалась одежда только цветом. У первого, мужчины с темными волосами и густой бородой, кафтан был красный. У второго, среднего роста и с рыжей шевелюрой, кафтан белый. Именно второй являлся обладателем гнусавого голоса. Бритое ехидное лицо с бородавками на лбу и щеке и высокомерный взгляд делали из него лиса, не внушающего к себе доверия.

А потом из окна донёсся шум. В этом шуме слились воедино человеческие голоса, топот, свисты, лошадиное ржание и металлический звон. Люди в кафтанах затихли и несколько секунд прислушивались. Рыжий владелец белого кафтана резко обратился к владельцу красного:

— Что это?

— Не знаю. С улицы доносится.

— Так не стой на месте и иди посмотри!

Мужчина в красном подошёл к окну и стал всматриваться. Рыжеволосый в белом, явно страдающий от нетерпения, снова обратился:

— Ну, что там?

— Стрельцы, мой государь. Собираются крупными группами. Вооружаются.

— Вооружаются? На нас кто-то напал?

— Нет, государь.

— Тогда в чём дело? Говори!

— Они сюда идут. Боюсь предположить, что именно ими движет.

— Нет! Не может быть! Только не говори, что это…

— Да, мой государь. Именно так. Видать не успеем Сигизмунду ответ написать.

Лицо владельца белого кафтана резко побледнело. Его испуганные глаза лихорадочно глядели по сторонам. Руки дёргались от нервного напряжения, а ноги водили по кругу. Но всё это прекратилось, как только на глаза ему попался Яков:

— Эй, ты! — крикнул рыжеволосый.

— Я?

— Да, ты. Подойди ко мне.

Яков подошёл к рыжеволосому. Тот посмотрел на него оценивающим взглядом и спросил:

— Это что на тебе?

— Да шинель обыкновенная.

— Шинель? Dobra! Повезло тебе, служивый. Честь великую хочу тебе оказать! Вот слышишь голоса с улицы?

— Ну, слышу.

— Это народ меня ждёт. Челобитную желает высказать. В таком наряде выйти не могу. Хорохориться здесь не принято. Поэтому, поменяемся с тобой одёжками. Проще буду выглядеть. Понароднее. Вот, одень пока мой кафтан. Справишься?

— Не вопрос. Только…

— Bardzo dobrze! — воскликнул рыжеволосый и принялся снимать с Якова шинель.

Обменявшись одеждой, рыжеволосый подмигнул боярину и быстрым шагом направился к двери. На выходе он произнёс:

— Мы придём. Не очень скоро.

И дверь с грохотом захлопнулась.

Оставшись наедине с собой, Яков призадумался: а не видел ли он раньше этого человека? Как-будто бы видел и относительно недавно. А это лицо с ехидной ухмылкой вызывало чувство тревоги.

И тут, как ударом молнии, к нашему герою пришло осознание:

— Да это же Лжедмитрий!

Только тогда до него дошло, что происходит вокруг. Чувствуя себя обведённым вокруг пальца, Яков рысаком выбежал из комнаты и, оказавшись в длинном коридоре, начал искать выход. Но было уже поздно. В коридоре показалась толпа вооружённых бердышами стрельцов. Воины в красных кафтанах увидели издалека Якова и побежали в его сторону со словами:

— Вот он. Взять его!

Яков проворно развернулся и побежал обратно в комнату. Вернувшись, он попытался забаррикадировать дверь подручными вещами. К сожалению, ковры и небольшой деревянный стол никуда не годились. Топот в коридоре становился громче. Стрельцы приближались. Яков бегло осмотрел все углы комнаты в надежде отыскать шкаф, кровать или хоть что-нибудь для своего спасения. Увы, мебель отсутствовала. Топот усилился. Напряжение возрастало. Взгляд Якова упал на гору подушек и тюфяков. Недолго думая, он решился на отчаянный шаг: нырнул вглубь подушек, прикрывая тыл длинными тюфяками.

Дверь с треском сорвалась с петель. Стрельцы ворвались в комнату и принялись обыскивать. Яков лежал под грудой подушек и внимательно слушал речи стрельцов.

— Где он?

— Да! Где?!

— Все видели, как сюда забежал.

— Ага. В белой такой одёжке.

— Никого. Пусто. Обыскал все углы.

— Ищите внимательно. Собака спряталась где-то.

— Попадись мне эта шинора — на цепь посажу. Будет двор охранять. Спросят про породу, отвечу: польский божедур.

— Голову козлодёру отрубить. Дело говорю.

— Не, не, не… Хухры отрежем, кокошник оденем и будет визгопряхой пахать. А потом бурлакам на подмогу отправим.

Хоть подушки были и мягкие, но довольно пыльные. А, как известно, даже небольшое количество пыли, попадая в носовые пазухи, становится естественным раздражителем. Вдыхая носом, Яков, сам того не подозревая, вызвал неконтролируемую реакцию. Внутреннее давление резко подскочило вверх, рот раскрылся, глаза сузились и раздался чих.

— Апчхи!

Стрельцы бросились на гору подушек и принялись её разбирать. Один из стрельцов, обладавший крепким телосложением, нащупал рукой воротник кафтана и резким движением вытащил Якова из подушек. Тот повис в воздухе, как пойманный за уши кролик. Стрелец, недолго думая, замахнулся свободной рукой и произнёс:

— Вот ты где! Получай!

Удар пришелся по правой стороне лица. Яков отлетел в сторону, как теннисный мяч от ракетки. Но не успел он прийти в себя, как остальные стрельцы кинулись на него толпой. Сначала упал один, на него второй, сверху третий и так далее. В этой человеческой массе ярко-красного цвета били руками, кусали зубами, топтали ногами, давили животами. Слышалось немало красноречивых высказываний:

— Бей супостата!

— Получай, свинья польская!

— Да не дёргайся ты. Дай голову отрубить.

— За Матушку Россию!

— Душу из тебя вытрясу.

— Дайте и мне его потрясти.

Пока все разбирались сами с собой, Яков еле-еле выполз из-под воинской груды и, собрав силы, попытался встать на ноги. К сожалению, один из стрельцов