Биография между строк - Юрий Борисович Андреев

хлопоты спасибо, остальное решать Виталику. Он уже взрослый. Давай по-людски обсудим после похорон, — стараясь оставаться спокойной, предложила она, поднимаясь.

Приободрённый Константин решился проводить её на улицу, помог поймать такси и сам уговорил таксиста, чтоб доставил женщину, куда скажет. Про конверт он вспомнил, когда машина уже отъехала. Ну, не гнаться же следом, пусть пока полежит! — авось ещё пригодится, есть-пить, не просит.

Глава 5

К заветному звонку Ирина всё равно опоздала. Виталику пришлось сконфуженно объясняться с Антоном, где, в каких краях мама? Положив трубку, тот погрузился, было, на одну минутку, в невёселые думы, но тотчас очнувшись, вопросительно ждавшему Збышеку сообщил, что внезапно умер близкий родственник.

Сочувственно вздохнув, Збышек напомнил: они с женой ждут русского брата на ужин. Намек, шутка ли, подействовали. Оставалось полчаса — успеть бы ещё, упаковаться. Однако зашевелился червячок сомнения и стал глодать изнутри. Ведь, когда с Ирой познакомились, казалось, её отношения с бывшим мужем давно выяснены. Или и вправду в народе говорят: старые чувства не ржавеют!

Октябрь 76-го. Число из памяти стёрлось, а сам день помнился хорошо. Утром в почтовом ящике письмо из редакции: статья принята, его ждут для вычитки гранок. Гора с плеч! Теперь-то он настоящий учёный и с чистой совестью может защищать диссертацию. Жаль только, поделиться не с кем! Старушки-соседки явно не поймут. Поразмыслив, Антон позвонил шефу. Тот разрешил не появляться в институте, ну, скажем, под предлогом диспансеризации. Мелочь, определившая всю его дальнейшую жизнь…

Потом, спустя время, Ирина признавалась, почему в ту последнюю неделю своего одиночества старалась приходить домой как можно позже. Причина? Опять объявился Константин, чёрт его дери! Сначала под разными соусами названивал, а дня три назад зашёл поздно вечером и попытался остаться. Словно нутром почуял: нет у неё мужчины, и после него не было никогда. Возомнил, невесть что.… Пришлось опять вызвать свою мать, чтобы пожила недельку-другую. Надо было решать, а как, собственно, решать?

В кабинете сумрак, горит одна настольная лампа. Как-то отрешённо Ирина спросила карточку, нет ли жалоб, и стала мерить давление. Этакая московская барышня «комильфо», признаёт только «своих», решил Антон. Словно прочитав его мысли, Ира подняла голову. Взгляды встретились, и в её глазах заискрились весёлые чёртики.

— Давление и пульс такие, словно вы влюблены, — сказала она с лёгкой усмешкой. — Я дам таблетку, посидите спокойно.

— Моя статья принята! я сегодня получил открытку из журнала, — смутясь, признался Антон.

«Эти физики — слегка чокнутые, — невольно мелькнуло у Иры, — что-то написал, а радуется так, будто получил открытку на машину или мебельный гарнитур».

Отвечая её легковесному суждению, «чокнутый физик» вдруг продекламировал чуть срывающимся от волнения голосом:

«Вы — мать ребёнка школьнических лет, и через год муж будет генералом, но отчего на личике усталом — глухой тоски неизгладимый след? Необходим для сердца перелом: догнать, вернуть, сказать кому-то слово.…И жутко вам, что всё уже в былом, а в будущем не видно и былого»…

Изумление на лице молодой женщины перетекло капелькой ртути в детскую растерянность. Казалось, на миг она снова стала школьницей в форменном отутюженном фартучке с кружевным воротничком, готовой сию секунду расплакаться от нежданной обиды.

— Это Игорь Северянин, — сконфуженно пояснил Антон. — У нас на Физтехе генерал Туржанский любил его цитировать. В молодости Сан Саныч служил в царской армии, перед войной командовал лётным училищем, потом сидел в лагере.

Тут дверь кабинета со стуком распахнулась, и медсестра из регистратуры громко спросила:

— Ирина Павловна, ваш э… Константин Николаевич уже третий раз звонит, что ему передать?

— Нет меня, и не будет, — жестко отпарировала Ира и подумала с досадой: «Этот молодой да из ранних интеллектуал сейчас поднимется и уйдёт, а как удержать, ума не приложу?»

Повисла неловкая пауза.

«Дома неприятности, она флиртовала, чтоб отвлечься, — лихорадочно вертелось в голове Антона. — Так всё прозаично».

— А ты возвысься над прозой, — вдруг шепнул ему внутренний голос. — Вспомни слова Гёте:

«Перед умной женщиной склоняют голову, а перед красивой — колени». Она заслуживает, чтобы склонить то, и другое.

Эх, была, не была — победителей не судят:

— Это было у моря, где ажурная пена, где встречается редко городской экипаж…

Ирина вздрогнула, разом очнувшись от невесёлых дум. Дерзкий юнец, осмелившийся пошатнуть Олимп её царственного одиночества, по-прежнему сидел напротив, не отрывая завороженного взгляда. Стало даже как-то не по себе.

— Королева просила перерезать гранат…

«Господи, я могу и влюбиться, или уже влюбилась? Правда, он моложе, но всего лишь на два года. Я сейчас не в форме, а так — больше двадцати пяти не дают», — подняв голову, Ира стоически встретила ответный зовущий взгляд:

— Это было у моря, где волна бирюзова, где ажурная пена, и соната пажа…, — последняя фраза прозвучала из тумана, невесть откуда спустившегося на пятачок света подле стола, дурманного тумана, в котором Антон потерялся совершенно. Сонмы искрящихся чёртиков сразили его наповал:

«Какая необыкновенная женщина! Наверно, замужем? Такие не бывают свободными. Почему ж нет обручального кольца, поссорились?»

Словно успокаивая, что рядом свободно — дерзайте, юноша! Ирина достала кольцо из ящичка и небрежно надела на правую руку.

— Иногда ношу, чтобы не приставали, — пояснила смущённо, — а с мужем мы давно развелись…

Осторожный как царапанье кошки стук прервал ностальгические воспоминания. Вошёл запыхавшийся Збышек.

«Без четверти восемь — впереди прощальный ужин», — вздохнулось Антону.

Глава 6

Узнав, что у мужа всё в порядке, Ира почувствовала облегчение и одновременно крайнюю усталость. Словно в доме опять сломался лифт, и пришлось карабкаться с тяжёлыми сумками на шестой этаж.

«Прилягу на минутку», — решила она, и провалилась.

«Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи», — в институте закончился концерт, они с Антоном бредут по проспекту.

Погода — тяжёлая, дождь со снегом, омерзительно, но расставаться не хочется. На углу телефонная будка. Ира видит себя входящей в неё, вот берёт трубку и подзывает Антона к себе. На мгновенье он застывает, как бы ни смея войти, пока, наконец, не втискивается рядом. Трубка вдруг оживает — слышен голос Константина. Она в растерянности оглядывается — Антона нет, всё вокруг залито огненно-рыжим слепящим светом… Тут Ира очнулась с тяжестью на сердце, пришибленном навалившимся чувством страха. Закатное солнце светило прямо в лицо, от спёртого с привкусом гари воздуха ломил затылок. Осторожно подняв голову, она оглянулась в испуге: привычная обстановка, Виталик за столом читает. Надо сказать, чтоб срочно комнату проветрил.

— Как пообщались? — раздался голос сына. — Сначала разрыдались на плечах друг друга, а потом