Любимые дети его - Емельянов

показалось, что Лэйру ни капли не весело. — Никто не ожидал, что там, куда нас отправят, будут тяжёлые бои. Там половина была как мы с тобой, салаг. Жук там же. Он в порядке, не ранен и не падает духом. Уже стал там главным поставщиком контрабанды.

Тейрис рассмеялся и ответил:

— Хотел бы я быть там с тобой.

— Не уверен, — возразил Лэйр. — Не уверен, что я сам хотел бы там быть.

Тейрис лёг рядом и молча обнял его.

— Всё в порядке, — тихо сказал Лэйр. — Всё не так плохо. И пока меня не было, уже должно было прибыть подкрепление.

— Змей сказал, что тебе бы домой на месяцок, — смущённо пробормотал Тейрис.

Лэйр снова улыбнулся и легонько дёрнул его за связанные в хвост волосы.

— Помнишь проповеди отца Мэйлэя? Делай, что должен, не теряй веры, и будь, что будет. Мы избраны быть там, где мы есть. И Свет со мной, дома я или не дома. Я помню. И моё место там.

Тейрис поднял голову с его плеча и поцеловал его в губы.

— Я серьёзно, — сказал он. — Если я смогу перевестись к тебе, я переведусь сразу.

И через год ему это удалось.

Змей, Ловчий и Рин устроили ему такую прощальную вечеринку, после которой он не был уверен, что вообще сможет уехать куда-то, кроме как прямиком в могилу.

— Возвращайся, — сказал Змей.

— Только не в общей очереди, — добавил Ловчий. — На своих ногах приезжай.

— Или копытах, — уточнил Змей.

— Но если решишь пришить копыта вместо ног — обращайся только к нам, — наказал Ловчий.

— Мы сделаем всё в лучшем виде, — заверил его Змей, — мать родная не отличит тебя от лошади по звуку шагов.

— Я буду скучать, — сказал Рин и обнял его. — Передавай всем нашим привет.

— Выпьем за приветы, — сказал Змей и поднял бокал со своим адовым пойлом.

Лэйр был рад его приезду. Он вроде повеселел, окреп, и Тейрис чувствовал себя салагой рядом с ним. А ещё он чувствовал в Лэйре какое-то постоянное напряжение, которого не было раньше. Он смеялся, шутил — правда, часто злее, чем обычно, но он был таким же хорошим другом, таким же нежным и таким же смелым — может, даже ещё смелее. Может, слишком. Может быть, он стал безрассуднее, а может быть, это просто Тейрис ещё не привык быть на передовой. Но когда он приехал, тут уже стало чуть потише. Тролли нападали реже, и даже было время лежать под звёздами, пить вино и не думать ни о чём, по крайней мере пока часовые на своих постах и поднимут тревогу, если тролли появятся из-за деревьев.

— Я видел, — рассказывал Лэйр, — как один наклонился, зачерпнул рукой кровь прям из живота убитого эльфа, и раскрасил ею себе лицо. Не знаю, что жутче — когда видишь их днём в этой их боевой раскраске, или когда они приходят ночью. Ночью они как скользящие в темноте тени.

— Сегодня никто не придёт, — уверенно сказал Тейрис.

Лэйр рассмеялся.

— Да откуда тебе знать?

— Считай это голосом Света, — ответил Тейрис и потянул его к себе.

И этой ночью никто не пришёл. Лагерь спал, и только часовые сменялись, негромко переговариваясь между собой. Амани тоже залечивали раны, и где-то там их хирурги вытаскивали с того света раскрашенных кровью врага бойцов, а шаманы выбивались из сил, поддерживая в них жизнь.

Потом Амани вернулись, и Тейрис повидал многое из того, на что уже год смотрел Лэйр, и увидел, как он рвётся в бой с яростью и отчаянием, которых никогда не было в нём прежде, увидел, как потом он молится один в тишине, а потом как смеётся, будто ничего не было. Но они были вместе и оттого счастливы, несмотря ни на что. И Лэйр иногда улыбался почти так же, как раньше, и Тейрис ничего не боялся в бою, когда он прикрывал его спину, и Лэйр всегда был рядом и научил его всему, чему научился сам. А потом они снова лежали под звёздами, и Тейрис откидывал с лица Лэйра длинные чёрные волосы и целовал его, жадно и нежно, а Лэйр дрожал под его ладонями, глядя ему в лицо, а потом закрывал глаза и стонал, когда Тейрис толкал его к себе, запрокинув голову и тоже застонав, и пока у них было время, они оставались вдвоём, и Лэйр обнимал его, крепко и порывисто, а Тейрис загребал ладонью траву и глухо вскрикивал под ним, и чувствовал что-то новое, что сводило его с ума и немного пугало, что-то, что было теперь в Лэйре, в его страсти, в его движениях, в том, как он брал его и отдавался ему, как держал его за плечи, с силой вдавливаясь своими бёдрами в его, и как сам двигался ему навстречу, насаживаясь на его член и вскрикивая, и это что-то казалось Тейрису то яростью, то безумием, то жаждой, то отчаянием, то любовью — то всем этим сразу. А потом Лэйр смотрел на него, положив голову ему на плечо, и Тейрис видел в его глазах усталость, такую, будто он нёс на своих плечах весь мир, но Тейрис улыбался, думая, что и сам устал-то после такого. А Лэйр тоже улыбался и целовал его, и Тейрис забывал обо всём.

А потом была неудачная стычка с троллями, и Тейриса ранили, и он слышал, как Лэйр надрывно кричал, зовя на помощь, и последнее, что почувствовал — как Лэйр тащит его на себе, а потом потерял сознание.

А потом пришла Плеть.

Комментарий к Глава 3. Госпиталь.

Со всей любовью, благодарность и уважением к сериалу “M.A.S.H” и его героям, которые послужили прототипами мед-персонала госпиталя.

Глава 4. Плеть

Дверь открылась, и Тейрис съёжился от обдавшего его холода. Лэйр быстро зашёл, захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной.

— Живым здесь не место, — убеждённо сказал он.

— Скажи это лорду Фордрингу, — отозвался Тейрис.

Лэйр скинул меховые перчатки и плащ и сел перед походной печкой, протянув ладони к огню.

Ветер бил в натянутое между досками крепкое полотно палатки, которое вряд ли хорошо бы защищало от холода, если бы по самые небольшие окошки не было завалено сугробами.

Это был Нордскол. Начало кампании воинства Света в священном походе против воинства тьмы.

Когда Тейрис очнулся после ранения в стычке с Амани, почти всё уже было кончено. Он был в своём госпитале, уцелевшем благодаря близости к территории троллей. Амани отступили