По осколкам разбитого мира - Кармаль Герцен

— Да, милая. Мы делали все, что говорила нам Сновидица. Чертили руны на земле Бездны, поражаясь тому, каким настоящим казался сон. Запахи, звуки — все происходило будто наяву, но пока поверить в это мы были еще не готовы. И в тот момент, когда все руны были активированы, в центре круга, образованного нашими фигурами, появилась странная темная нить. Присмотревшись, я понял — то, что я изначально принял за нить, оказалось тонкой щелью. Мы отошли на шаг, но руны продолжили свое действие. Щель все росла и ширилась, заполняя прозрачный воздух в центре круга обелисков темным туманом. И тут произошло страшное. Из образовавшегося портала во все стороны хлынула черная энергия. Мы испугались. Не помогло даже осознание, что мы находимся в сновидении, которое никак не может причинить нам вред. С колотящимся сердцем я наблюдал, как темная энергия врывается в тело Сновидицы. Наверное, только тогда, в этот страшный момент, она осознала, какую совершила ошибку. Поляну заполонил черный туман, а когда он рассеялся, я с ужасом увидела, что на том месте, где только что стояли четверо человек, никого не было. Из всех, кто проводил ритуал, выжил только я. Думаю, это произошло потому, что меня спасло то, что я находился дальше всех к месту разрыва. Бездна просто поглотила их, а до меня не смогла дотянуться. Но много позже, когда я узнал о том, что натворил, случались мгновения, когда я жалел об этом. В тот день произошло первое Слияние. Погибло много людей, Алексия. Очень много людей. Мы просто оказались к этому не готовы.

Алексия молчала. Ей нужно было осознать все сказанное отцом. Горечь, неверие, ужас — они захлестнули ее, сдавливая грудь и разворошив в голове целый рой мыслей. После всего, через что ей прошлось пройти в Бездне, поверить в слова отца было несложно, сложнее было принять правду. Болезненную и горькую.

— Но как Венетри узнали обо всем этом? — спросила она, не глядя на отца.

— Ив этом тоже есть моя вина. Это была годовщина смерти твоей мамы — как ты понимаешь, даже Бездна ее не спасла. Она умерла в Альграссе, и я… Если бы Бездна убила ее, я бы никогда не смог себе этого простить. — Он помолчал, кажется, сбился с мысли. Вспомнив, продолжил: — Я был пьян в стельку и раздавлен ненавистью к самому себе. Люди гибли каждый день, а я ничего не смог с этим поделать. Я пытался искать Сновидицу… но это ни к чему не привело. В ту ночь в трактире, перемежая слова пьяными слезами, я рассказал какому-то сочувствующему парнишке, что это именно я виноват в том, что происходит. В Слиянии, в появлении бреши между двумя мирами… во всем. Разумеется, я пожалел о своих словах на следующее же утро, но… было уже поздно. А потом, находясь в Бездне, понял, что за мной охотятся. Того парнишку я увидел много лет спустя — он был одним из Венетри. Вся моя жизнь — череда роковых случайностей. Иногда мне кажется, что все, к чему я прикасаюсь, обречено разрушиться в прах. Я разрушил столько жизней, что уже не счесть. И, начав писать тот дневник, я хотел, чтобы после моей смерти ты попыталась исправить мою ошибку.

— Все это время ты знал, что за тобой охотятся Венетри, но ничего мне не сказал. — Алексия чувствовала какое-то опустошение. Словно ее душу вынули из тела, выпотрошили и вернули на место, уже пустой. Слова ее гулко падали в эту пустоту.

— Жизнь в Бездне и без того сложна, Алексия. Я не хотел причинять тебе еще большую боль, подвергать тебя еще большей опасности. Я думал… Я надеялся, что смогу избежать столкновения с Венетри. Да, это означало бы, что мне придется вечно прятаться и вечно куда-то бежать… Так я и делал, пока однажды меня не поймали. Я не хотел, чтобы все так случилось. Правда, не хотел.

— Если бы ты сказал все с самого начала… — прошептала она. — Все, совершенно все могло быть по-другому!

— Алексия, пожалуйста, прости меня. — Отец будто постарел за эти несколько минут их разговора. Груз вины сдавливал его плечи, морщины углубились, взгляд потух.

Алексия резко встала.

— Извини, но… Пока не могу. Хотела бы я сказать, что ты ни в чем не виноват, что это была лишь роковая ошибка, но… Слишком много смертей, слишком много боли вы впятером причинили Альграссе, чтобы я могла так легко от этого отмахнуться. Мне нужно время, папа. Мне нужно время.

И она вышла из комнаты, оставив отца наедине с самым главным его врагом и спутником последних лет — чувством вины.

Проходя мимо окна, Алексия увидела стоящую на улице Абигайл. Сестренка была одна — рядом ни Джувенела, ни Дани, — и увлеченно чертила что-то на земле. Алексия вышла из форта. Пусть Венетри были повержены, но сама Бездна никогда не станет для людей безопасной.

— Эбби, тебе лучше зайти внутрь! — крикнула Алексия.

Сестра ее будто бы не услышала. Алексия вздохнула и подошла к ней.

— Эбби…

В тот же миг хрупкая фигурка Абигайл подернулась черной дымкой. А когда странный туман, заключивший девочку в свои объятия, поблек, Алексия увидела на месте сестры черного пса с алыми глазами.

В тот же миг за ее спиной раздался голос Шеланы Вескерли:

— Добро пожаловать в ловушку.

А потом — внезапно упавшее на нее небо и темнота…

Они обезобразили ее. Превратили ее прекрасное тело в кусок обгоревшей плоти, ее красивое лицо — в уродливую маску, в один сплошной ожог. Шелана рыдала, ощупывая безволосый череп.

Только они не знали, что мертвые так легко не умирают.

Раненая, обессиленная, она заперлась в своем замке, спрятавшись ото всех. В ужасе от своего отражения, один за другим разбила все зеркала в замке. Упыри попрятались по углам особняка, страшась гнева своей госпожи и хозяйки.

И только дав выход своей ярости, Шелана успокоилась. Она точно знала, что ей нужно делать. Она очень долго к этому шла.

Раскладывая на столе необходимые для ритуала атрибуты, Шелана раздраженно думала: куда запропастилась Ивэн? Она не видела беловолосую с тех самых пор, как послала ее охранять Джувенела. А потом в форт проникли проклятые Скользящие, и ей стало не до Ивэн.

Вот только сейчас ее присутствие оказалось бы весьма кстати. Остальные жители замка Шелане не подходили по одной простой причине — они были мертвы. Не подходил и Бринн — единственный живой здесь, в этом царстве мертвых. Человек, зараженный ядом Бездны — совершенно не то, что было ей нужно.

Но, может быть, это даже к лучшему. Ведь она видела ту, что зажгла стрелу, пущенную ей в живот. Алексия. Само это имя, даже не высказанное, жгло ей губы. Как эта нахальная девица посмела заявиться в лабораторию, и, что хуже — пойти против нее, Шеланы Вескерли!

Что ж, тем хуже для нее…

Она оглядела древние артефакты, разложенные на столе: свиток с руническим алфавитом, Камень Рикельма, кольца Кукловода и Марионетки. Последним компонентом могущественного заклинания должна была стать магия, текущая в ее крови — и кровь, текущая в венах ее жертвы.

Шелана глубоко вздохнула. Никогда еще она не была так близка к тому, что хотела всегда — с того самого момента, когда, благодаря Эйбу, умерла и возродилась вновь. Ей больше не придется отлавливать людей как собак, не придется принимать кровавые ванны, которые приносят лишь временное облегчение.