Движение к цели - Дмитрий Ромов

class="p1">— Схера ли я вам бабки должен отдавать? Что заработали, то и получили. А это мой выигрыш. И девка моя. Давай её сюда.

— Да ты, бл*дь, не вкуриваешь по ходу, — заявляет Рыжий и его улыбка превращается в злобную гримасу. — Вы уже всё. Обои.

— Прям обои? — уточняю я.

— Земли у меня видишь сколько? — кивает он на поле. — Сейчас закопаем и тебя, и бабу твою конченную. Только сначала поразвлечёмся с ней.

— Ну это ясно. Шикарный план. Не сомневаюсь, ты придумал, да, гений? Не понятно только, чего тебе больше хочется, развлечений или денег.

— А про деньги ты сейчас нам так и так расскажешь, — ухмыляется он. — А потом просить будешь, чтобы тебя кончили. Э, братва, тащите его внутрь!

Из-за угла появляются Конь и ещё двое парней. Узнав меня, Конь останавливается.

— Чё ты встал, — отвешивает ему пендаль Рыжий. — Тащите его, я сказал!

Я стою спокойно, не двигаюсь. Стрелять он, скорее всего не будет. Конь и Каха ко мне не полезут, да и Рыжий сам тоже. Остаются двое новичков. Ну что же, давайте. Будем пробовать. Где там этот Артюшкин? Он эстонец, наверное, судя по скорости.

Новички начинают обходить меня с флангов. Один ещё пацан, а другой мужик здоровый и немолодой. Это и есть, наверное, водила. Я пячусь назад.

— Давай скорее! — нетерпеливо прикрикивает Рыжий. — Конь, чё ты стоишь?!

И в этот момент раздаётся короткий вскрик сирены, а затем голос, усиленный репродукторами объявляет:

— Каховский, Анкудинов и остальные! Вы окружены. Анкудинов, бросай оружие! Руки за голову!

Картина ясная, неновая, но яркая и всегда впечатляющая. Испуганный и обескураженный вид врага лично мне даёт силы и бодрость. Я могу смотреть на это снова и снова и никогда не испытаю пресыщение.

Рыжий, Каха и остальные, чуть приседают и нервно озираются по сторонам. То, что они видят, их не радует. Это уж точно. Со стороны ворот к нам приближаются два «Уазика» — «козёл» и «буханка» в сопровождении легионеров в милицейской форме. Они, как древние римские легионеры, правда вооружённые «калашами», неспешно движутся в нашу сторону.

Сереющий февральский воздух расцвечивается яркими синими всполохами, делая картину торжественной и практически красивой. А из-за забора, того самого, через который несколько минут назад появился я сам, теперь появляются милиционеры-автоматчики. Прелесть, что за картина.

— Ствол брось, дурачок, — напоминаю я Рыжему, открывшему рот. — Сейчас снайпера начнут работать.

Он доверчиво бросает пистолет мне под ноги. Я осторожно беру его через рукав свитера и иду в дом. Да, это баня. Вот же патриции, твою мать. Все проблемы решают в банях.

— Лида! — кричу я, — ты здесь?

— Здесь — раздаётся в ответ её голос. — Здесь я!

Она оказывается запертой. В двери, из-за которой доносится её голос торчит ключ. Всё бы решалось так просто. Я захожу в маленькую комнатку, чулан и вижу бледную, испуганную Лиду.

— Всё, Лидок, — говорю я. — Всё закончилось. Ты цела? Они тебе ничего не сделали?

— Ничего, один раз только по морде дали. Но, вроде, не сильно.

— Ты молодец. Иди ко мне.

Я обнимаю её и она вдруг начинает реветь.

— Так и знала, что что-то не так пойдёт! Нельзя было тебе верить! А если бы они меня убили?

— Ну я же тебя спас!

— Меня за это время знаешь сколько раз могли того… — всхлипывает она.

— Ну а зачем ты в машину села, дурочка?

— Сам ты дурачок, он мне нож приставил, вот и села.

— Ну всё-всё, потом поговорим. Теперь всё будет хорошо. Теперь точно. Я тебе обещаю.

— Ты и в тот раз обещал.

— Пойдём, покажешь того кто тебя обидел.

— Вот этот, — показывает она на Коня, когда мы выходим из бани.

Вся шайка стоит здесь. Их обыскивают под пристальным контролем Артюшкина.

— Конь, — говорю я. — Ну что же ты за сука такая? Зачем девушку по лицу ударил, тварь? Чего молчишь-то?

Проявляя мужество перед лицом своих товарищей, он сплёвывает мне под ноги.

— Значит извинений не будет? — уточняю я.

— Да пошёл ты, — говорит он и снова плюёт.

Вот же верблюд. Ну тут мне просто не остаётся ничего другого, и я без зазрения совести наношу один из самых бесчестных своих ударов. Коленом по бубенчикам.

— Товарищ капитан, — обращаюсь я к Артюшкину, отведя в сторонку. — Ну, теперь-то ваша душенька довольна?

Судя по выражению лица, его душенька в принципе не может быть довольной.

— Это лейтенант Пирогова, — продолжаю я. — Она работала под прикрытием. Будет с вами сотрудничать и окажет всемерную поддержку в вашем расследовании. Эти мрази похитили её с целью ограбления и полового насилия. Сотрудника при исполнении. Лидия, со своей стороны, выдвинет обвинения в экономических преступлениях. Так что никто не уйдёт от наказания. Единственная просьба, до понедельника оставьте девушку в покое. Вы же понимаете, какой стресс она испытала.

— Чего? До понедельника?

— Блин, Артюшкин! Имей совесть! Я тебе такую операцию на блюдечке вынес, а ты даже спасибо не сказал. Что ты за человек такой! Сухарь! Пошли, Лида. Нас там машина ждёт. У меня вообще времени нет.

Мы проходим мимо табачного капитана и двигаем в сторону выхода.

— Брагин, — окликает меня он.

Я оборачиваюсь.

— Ты это, молодец…

Думаю, это наивысшая похвала и благодарность, которую от него можно ждать.

— Служу Советскому Союзу! — отвечаю я и веду Лиду к машине.

Мы завозим её домой, Трыню в интернат, а меня тоже домой. Я хватаю приготовленные заранее вещи и выбегаю на улицу.

— Давид Георгиевич, вот что бы я без вашей помощи делал? Как хорошо, что вы мимо проезжали.

— А ты парень молодец, — качает он головой. — Я бы и не подумал никогда. Прямо герой.

— Дата Туташхия, да? — улыбаюсь я.

Давид хохочет:

— Точно! Ай, молодец! Ты только знаешь что, деньги забери свои.

— Эх, Дато* батоно, не обижайте. Это не оплата, а премия. Милиция вам награду за поимку преступников точно не выдаст. Так что считайте, это Брежнев прислал. И спасибо вам большое.

Молодец-то я молодец, но испытания на сегодня ещё не закончены. Встреча с разгневанной Новицкой будет пострашнее Рыжего с пистолетом.

Когда мы приезжаем в «Автомобилист» часы показывают половину восьмого.

— Ты где был?! — шипит Катя, сталкиваясь со мной в фойе. — Она тут всех покусала уже. Что ты за гад такой, Брагин!

— Катюш, не поверишь, государственное дело было. Клянусь!

— Государственное дело?! — раздаётся грозный рык над моим ухом.

Катя вмиг сникает, делается прозрачной и растворяется в воздухе, как привидение. Я поворачиваюсь к Ирине. Лик её действительно грозен и не обещает ничего хорошего. Даже Немезида по сравнению с