Движение к цели - Дмитрий Ромов

касаясь тела, от пяток до затылка.

— Да, — выдыхаю я.

— Хорошо. Потому что тебе тоже придётся постараться, чтобы мне понравилось.

Я не успеваю выразить согласие, как в тот же миг получаю хлёсткий удар по заднице. И по ляжкам, и по хребту, и снова по ляжкам, и снова по заднице, и опять по заднице.

— Убьёшь! — хриплю я, готовясь принять смерть от этакого удовольствия.

— Бесишь! Бесишь меня! Ах, как ты меня бесишь, Брагин, — приговаривает она, нанося мне удар за ударом.

Она вся красная, мокрая и… одержимая. Как бы её тут кондратий не хватил.

— Пощады! — притворно молю её я. — Пощады… Ирка! Хорош, говорю! Иди в душ!

Я вскакиваю, а она всё не может остановиться и пытается хлестать ещё и ещё. Схватив простыню, я выскакиваю из парилки и встречаю бурный хохот комсомольцев.

«Комсомольцы — добровольцы, мы сильны нашей Ленинской дружбой», — звучит в моей голове, когда я бегу в душ.

А потом все собираются у стола. Кто-то из персонала, всё-таки, имеется, поскольку еда явно местного производства. В доказательство моих мыслей в зале появляется женщина в белом колпаке с тележкой на колёсиках. Она везёт тарелки и кувшины с компотом.

На столах стоят хрустальные бокалы и множество бутылок. Коньяк и вино.

— Прошу всех к столу! — провозглашает Лена Иванова, и все тянутся на её зов.

Да уж, поесть давно пора. Многие из участников праздника переоделись, Ирина тоже. На ней снова шорты и невообразимо дерзкий топ. Я в джинсах и в свежей, привезённой из дому рубашке. Но некоторые наши соратники так и остаются в тогах и туниках, сооружённых из простыней.

Виночерпии из числа мужей разливают напитки. В бокале у Новицкой плещется вино. Я сижу на дальнем конце стола, на значительном расстоянии от руководства. Рядом со мной мои боевые подруги Катя и Люба. На тарелке большущая котлета и картофельное пюре с маленьким озерцом из растопленного масла. Помимо этого на столе полно яств — сервелат, икорка, малосольная красная рыба, сыр, домашние салаты, соленья.

— Слово для приветствия предоставляется первому секретарю горкома ВЛКСМ Ирине Викторовне Новицкой, — говорит любительница импортных лифчиков Иванова.

Новицкая поднимается с бокалом в руке.

— Товарищи! — начинает она. — Ровно шестьдесят два года назад, в этот день возникла Красная Армия, могучая и несокрушимая сила, способная защитить наше советское государство, защитить Революцию! Все вы хорошо знаете историю нашей Родины и наших Вооружённых сил. На каждом её этапе вооружённые силы играли роль, значение которой невозможно переоценить. Но армия, по большей части, состоит из молодых людей, из комсомольцев. Можно сказать, что комсомольцы — это кровь и плоть нашей армии, и будущее нашей страны. Комсомол — это великая сила, питающая все части огромного организма, да и нас с вами. Поэтому я поднимаю бокал за вооружённые силы Советского Союза и за Комсомол. Наше праздничное заседание объявляю открытым! С праздником, товарищи!

— За Комсомол! — кричат все и радостно чокаются.

Лена Иванова выпивает довольно большой бокал коньяка и вдруг начинает петь:

— Забота у нас простая,

Забота наша такая:

Жила бы страна родная,

И нету других забот!

И все подхватывают:

— И снег, и ветер,

И звёзд ночной полёт.

Меня моё сердце

В тревожную даль зовёт.

А второй секретарь Стрункин, оправдывая свою фамилию, берёт гитару и уверенно аккомпанирует. Я тоже пою от души вместе со всеми. Почему бы не спеть красивую песню. Ну а потом все набрасываются на еду. И на выпивку, разумеется.

Изрядно захмелев и перепев все комсомольские песни, народ начинает танцевать. Появляется магнитофон и власть над умами, вернее, над телами безраздельно переходит к мелодиям и ритмам зарубежной эстрады.

«Ра, Ра, Распутин, лавер оф зе Рашн Квин…» — поёт «Бони М».

Все самозабвенно отплясывают, а я примеряю текст песни на себя.

— Так, Брагин, ты почему не танцуешь? — строго спрашивает Новицкая, подходя ко мне.

— Так я же трезвый, Ирина Викторовна, — отвечаю я с улыбкой.

— Вот и хорошо, что трезвый, — кивает она. — Пойдём-ка со мной, я тебе покажу наброски статьи для общегородского комсомольского собрания.

— Сейчас? — удивляюсь я.

— Сейчас, — злится она. — Тебе что, одни развлечения подавай. И так вон сколько было. Можно и поработать немного. Не переломишься.

— Да поработать я не против, — киваю я. — И переломиться не боюсь. Причём столько раз, сколько потребуется.

Она чуть щурится и кивает, глядя мне в глаза.

— Ну, пошли тогда, — отвечает она совсем другим, низким, животным голосом.

И будь ты хоть тысячу раз Казанова, от такого голоса и у тебя пробежит дрожь по телу, застучит сердце и в груди станет чуть горячее.

Мы поднимаемся на второй этаж, проходим по коридору и останавливаемся у двери её номера. Она достаёт ключ из кармана и, не сразу попав в скважину, дважды его поворачивает. Мы входим внутрь.

Это номер «Люкс». Он состоит из гостиной и спальни. Мы оказываемся в гостиной. На письменном столе горит лампа. Всё подготовлено заранее. На столе лежат бумаги. Рядом диван, тонущий в полумраке комнаты.

Оглядевшись, я поворачиваюсь к Ирине и подхожу к ней вплотную. Её волосы ещё влажные после неожиданного купания. Я провожу по ним рукой. В её глазах вспыхивает огонь. Необузданный, бешеный, голодный. Она облизывает яркие алые губы и внимательно рассматривает моё лицо — глаза, нос, рот. Она смотрит на мой рот с жадностью и желанием.

Я кладу руку ей на затылок и притягиваю к себе. Наши губы встречаются и в этот самый момент за дверью раздаются негромкие шаги и приглушенные голоса. Я отскакиваю от Ирины и шепчу:

— Ударь меня!

— Что?! — не понимает она и хлопает глазами.

— Пощёчину! Со всей силы! Залепи мне пощёчину! Ну же! Да скорее ты!

24. Не перехитрить бы самого себя

Я думал, её не придётся упрашивать, но она всё ещё колеблется.

— Тебе понравится! Давай!

Она зажмуривается и… хрясь! В ушах раздаётся звон, а из глаз сыплются искры. Как в мультиках рисуют. Выходит очень эффектно. Дверь открывается, а тут такое… хлёсткое и жёсткое.

В комнату вваливаются двое джентльменов в штатском, похожие на агентов Смитов, администратор с ключами и ещё какая-то тётушка из персонала. Загорается верхний свет, делающий явным и постыдным всё происходящее.

Так-так-так… и где же состав преступления? Что это тут у нас? Мальчишка, возомнивший о себе не весть что, со следами помады вокруг губ и пылающим следом пятерни на щеке. Его