Движение к цели - Дмитрий Ромов

ней показалась бы мягкой и уступчивой.

— Я тебе сказала быть в восемнадцать часов у горкома? — спрашивает она голосом полным нескрываемой угрозы, и я вижу, как она заносит правую руку.

«Пощёчина», — проносится в моей голове.

— — — — — — —

*Примечание. Дато — уменьшительная форма имени Давид, батоно — уважительное обращение. Дата Туташхия — герой книги Чабуа Амирэджиби и советского сериала, грузинский борец за справедливость. К нему на протяжении семи серий все обращались «Дата батоно».

23. Lover of the Russian Queen

«Очаровательные глазки очаровали вы меня. В вас столько жизни столько ласки, в вас столько страсти и огня», — проносится в моей голове в момент, когда я выставляю простой блок, стараясь сделать это помягче. Помягче, чтобы барыня не ушиблись-с.

Да вот только…

— Ой-ой! — вскрикиваю я.

— Прекрати паясничать и стонать, как девчонка! — рычит Ирина, не достигнув своей цели.

Я задираю рукав и смотрю на руку. Мама дорогая!

— Что… Что это у тебя такое? — обескураженно спрашивает она.

На руке чернеют жуткие синяки, повторяющие по форме собачью челюсть.

— Боролся с нечистью, — морщусь я. — Практически, как профессор Ван Хельсинг.

— Ирина Викторовна, — вступает водитель, — Егор участвовал в захвате преступников в деревне Осиновка. Автомобиль тоже был задействован. Там целая войсковая операция проходила. Наверное, полк милиционеров с автоматами.

— Что?! Кто дал распоряжение использовать горкомовский транспорт?

Есть женщины, прекрасные в гневе. Может, Ирина знает, что хороша, когда сердится, вот и пользуется этим напропалую? Брови сдвинуты, глаза горят, полные, знающие толк в любви, губы трепещут, а грудь… Грудь — это отдельная поэма.

На Новицкой сегодня весьма легкомысленный наряд, будто мы не День советской армии отмечаем а тусуемся на дискаче где-нибудь в Берлине или в прозападной Риге. Ярко розовые шорты и белый топ без рукавов, да ещё и с огромным вырезом. Голые плечи и возмутительная геометрия сфер, вписанная в треугольник этого вызывающего и дерзкого выреза, делают воспоминания об Осиновке блёклыми и малозначимыми.

— Давид Георгиевич вызвался помочь добровольно, — объясняю я. — Если бы не он, преступникам бы удалось скрыться!

— Да что вы мне голову морочите?! — злится Новицкая, от того что не понимает, о чём идёт речь. — Каким ещё преступникам?!

— Эх, Ирина Викторовна, они девушку украли! — с жаром говорит Давид и жестикулирует практически по-итальянски.

— Бред какой-то! — трясёт головой Ирина.

— Нет, — не соглашается водитель. — Не бред. Молодая девушка, красавица! Егор дрался, как лев. Я сам не видел, но милицейский начальник мне сказал. Говорит горкому благодарность будет. Я ему объяснил, что мы не ради благода…

— Дрался как лев? — перебивает его Новицкая.

Зря он, кажется, про молодую красавицу упомянул.

— Девушка-красавица? — уточняет она. — И где она теперь?

— Мы с Егором её домой завезли.

— Домой, значит? Не милиция, а вы с Егором…

— Ну да, — разводит он руками.

— А ты, — поворачивается ко мне Ирина, — значит знал заранее, да? Поэтому ты боялся опоздать?

— Об операции знал, а о похищении нет.

Она всё ещё находится во власти гнева.

— И почему не объяснил? Я что, не человек? Со мной по-твоему нельзя нормально говорить, только врать да увиливать?

— Подписку дал о неразглашении, — примирительно улыбаюсь я. — На кодексе поклялся.

— Так-так… — подозрительно щурится она. — И что это за девушка?

— Да просто… Просто какая-то девушка…

— Какая-то девушка, — задумчиво повторяет Новицкая. — И каким местом ты оказался связан с этой операцией или, вернее, с этой «какой-то» девушкой? Почему именно ты? Не расскажешь?

— Так нельзя мне, накажут.

— Ну ладно, — кивает она, подводя черту под этой пикировкой. — Хорошо. Давид Георгиевич, объявляю вам благодарность…

— С занесением? — встреваю я.

Она бросает на меня обжигающий взгляд.

— Но в другой раз подобные действия обговаривайте со мной. Это не дело, да и автомобиль не ваша личная собственность, чтобы распоряжаться им с подобной лёгкостью.

— Не было возможности, — кручинится Давид, — всё так быстро закружилось.

— Хорошо, неважно. Позже мне всё подробно расскажете. А теперь можете ехать. Егор, а ты найди Иванову, узнай, в каком ты номере, бросай вещи и давай скорей присоединяйся к коллективу. Все уже в оздоровительном центре.

Да что ж такое-то! И здесь баня. Кругом одни бани. Ирина уходит, а мы смотрим ей вслед, и мне кажется, будто её пышные волосы превращаются в светящийся след, подобный тому, что оставляют в небе самолёты.

Она стучит шпильками, а короткие розовые шорты при ходьбе эффектно подчёркивают округлости бёдер и дарят мне новый чувственно-созерцательный опыт. А заодно демонстрируют упругость молодой плоти и полное отсутствие целлюлита.

Мы с Давидом переглядываемся.

— Фу-у-у, — выдыхает он. — Пронесло! Я думал не сносить мне головы, если честно.

— Я тоже.

Я иду по коридору, пытаясь выяснить, где тут оздоровительный центр и где, собственно, Иванова. Дежурной в фойе нет, да и никого нет. База отдыха зимой не работает и сейчас открыта исключительно для нас. Поэтому нет ни гостей, ни персонала. Где-то там впереди слышится весёлый гомон. Туда мне и надо.

Но, не успеваю я найти место сборища бюро, как вижу Лену Иванову, спешащую мне навстречу. Она шлёпает вьетнамками, оставляя мокрые следы, а из одежды на ней только простыня. Однако…

— Егор, приехал? Меня Ирина Викторовна послала. Пойдём, я тебя провожу. Твоя комната здесь, на первом этаже, вон там в самом конце. Держи ключ. Тринадцатый номер, несчастливое число. Смотри, чтобы привидения не утащили. Разберёшься сам?

— Разберусь, конечно.

— Туалет и душ чуть дальше по коридору. С тобой в комнате живёт Чимаров.

— Это кто? — хмурюсь я, пытаясь припомнить, что это за Чимаров такой.

— Костя Чимаров. Но только он не приехал пока. Может, ещё появится.

Лена многозначительно улыбается и протягивает мне ключ с небольшим деревянным брелоком. На нём красной краской выведено число «13». Хитро. Все живут по двое, чай не буржуи, чтобы по одноместным номерам ныкаться. Опять же для соблюдения морали удобно. А то знаем мы, чем они там в одноместных номерах заниматься будут. Стонать да охать всю ночь.

А почему хитро? Да потому, что Чимаров этот, которого, как мне кажется, я и в глаза-то не видел никогда, не приедет, и я останусь в комнате один. А стало быть, никто и не узнает, когда я ушёл и когда вернулся. Молодец Лена, вернее, Ира.

— Ленок, объявляю тебе благодарность. Проси, что хочешь.

— За что это? — ухмыляется она.

— За миф о Чимарове.

— Ну… Ну, хорошо. Бюстгальтер. Сможешь импортный достать?

— Для тебя в лепёшку расшибусь, — уверяю я. — Говори размер.

— Семьдесят второй, номер три. Запиши, а то перепутаешь.

— Нет, Лен, не перепутаю, —