Песнь дружбы - Бернгард Келлерман

Шпана не было в лавке, он находился наверху, у себя дома.

— У вас к нему срочное дело? — спросил приказчик.

— Да, очень срочное! Лучше всего я поднимусь наверх к господину Шпану, — сказала Бабетта. Она прекрасно знала, что это дерзость — подняться к Шпану раньше, чем ему доложат, но опа была настолько взволнована, что не в силах была ждать. А Шпан ничего еще не подозревал. На лестнице она приподняла платье и достала письмо из кармана нижней юбки.

Шпана в столовой не было. У балконного окна сидела худенькая девушка и шила медленно, стежок за стежком, перебирая бледными, тонкими пальцами. Худощавая девушка повернула голову, и Бабетта от изумления раскрыла рот. Да ведь это Шальке!

— Ах, это ты, Фрида? — сказала она. — Я тебя сперва и не узнала! Что, господин Шпан здесь?

— Здравствуй, Бабетта! Господин Шпан только что проходил здесь, он, должно быть, скоро вернется, — ответила фрау Шальке. Она с любопытством поглядывала на письмо, которое Бабетта держала в руках. — У тебя что-то важное?

— О нет, ничего особенного! Ты теперь работаешь у Шпана?

— Да, я слежу за его бельем. Он попросил меня. Ах, этот человек всеми покинут, я не могла ему отказать!

Часы в футляре красного дерева начали громко бить; пришлось переждать, пока они не умолкли.

Что-то в тоне Шальке не понравилось Бабетте — слух у нее был тонкий. Но она заявила, что у нее, должно быть, скоро тоже будет для Фриды работа. Она так обносилась, пора ей опять справить себе кое-что. И возможно, что скоро в ее жизни наступит перемена, возможно — определенно еще ничего не известно.

— Перемена? — Фрау Шальке быстро вскинула бледные веки и с любопытством взглянула на Бабетту. Она хотела по выражению лица прочесть ее мысли. Но так как Бабетта не отвечала, фрау Шальке продолжала равнодушным тоном:

— В твоей жизни что-то изменится, Бабетта?

Нет, нет, просто нужно сшить кое-что. Работы для Фриды найдется примерно на неделю.

— На целую неделю?

В таком случае Бабетта должна предупредить ее заранее. У нее теперь очень много работы, она работает в лучших домах города. В эту минуту через комнату прошел Шпан. Он был бледнее, чем обычно, казался постаревшим, его волосы почти совершенно поседели.

— Бабетта? — проговорил он удивленно и слегка укоризненно.

Бабетта указала на письмо. Она должна кое-что передать господину Шпану.

Они вышли в коридор, и Шпан прикрыл за собой дверь.

— Передать? — тихо спросил он. Его взгляд выражал испуг. — Надеюсь, ничего плохого?

— Нет, нет, ничего плохого! Письмо от Христины! Она пишет, что ей живется хорошо.

Шпан пошатнулся и побледнел еще больше. Затем молча взял протянутое письмо и стал медленно спускаться по лестнице, крепко держась за перила. Когда они очутились внизу, он долго стоял неподвижно, потом произнес задумчиво, глядя в землю:

— Почему она пишет тебе, Бабетта, а не мне? Разве она забыла адрес своего отца?

Шпан прошел в контору и запер за собой дверь. Он теперь часто так поступал, приказчик уже перестал обращать на это внимание. Шпан опустился на стул у письменного стола, надел очки. Он был близок к обмороку. Попытался вскрыть письмо, но руки вдруг перестали повиноваться, словно парализованные. Почему она не писала прямо к нему? Она ведь знает его адрес!

Наконец он настолько пришел в себя, что смог прочитать письмо, но не понял ни единого слова. Лишь спустя некоторое время он понял, что там написано. Он громко всхлипнул, но в то же мгновение взял себя в руки и кашлянул. Приказчик мог услышать. Да, он был готов простить ее, его сердце было исполнено нежности и умиления. Так продолжаться не может. Он прощает ее, пусть она вернется, люди могут говорить все, что им вздумается! Он сегодня же напишет ей. Она бросается перед ним на колени — вот что означает это письмо. Он, естественно, должен поднять ее и прижать к своей груди.

Фрау Шальке спустилась вниз и спросила, где Шпан.

— Он заперся, — тихо ответил приказчик.

Ах, так, ну хорошо, она только хотела спросить его кое о чем. Она снова поднялась наверх. Теперь она знала, что это не было обычное письмо: оно было от Христины.

В этот вечер Шпан на письмо не ответил. Он был совершенно обессилен пережитым потрясением; он принял бром и лег, не поужинав. Утром, уже значительно успокоившись, он принялся читать и перечитывать письмо. Лишь теперь он заметил, что Христина не сообщала своего адреса. Ответ он должен переслать через Бабетту. Это глубоко оскорбило его. Она ему не доверяет! Быть может, она думает, что он пришлет за нею полицию? Письмо показалось ему набором красивых слов. «Прости меня, если можешь. Я не раскаиваюсь в моем поступке, хотя и раскаиваюсь глубоко в том, что нанесла тебе такой тяжелый удар». Она не раскаивается! Нет, сегодня он не в состоянии ответить на ее письмо. Нет, нет. она не думает становиться перед ним на колени, — с чего это ему вчера показалось?

На следующий день он опять не смог ответить на письмо. Ему казалось, что в письме сквозит высокомерие и упрямство. Если бы она написала: «Прости меня, я больше не могу вынести, прости меня, я раскаиваюсь, раскаиваюсь…»

Его сердце снова до краев переполнилось горечью.

Дни проходили. Нет, он еще не мог ответить на это письмо. Он запер его в свой несгораемый шкаф, там оно и лежало.

Примерно через неделю Бабетта зашла в лавку за покупками. Она многозначительно поглядывала на Шпана, болтала о пустяках, но ни единым словом не упомянула о письме.

19

Долли была счастлива, ее любовь к Гансу разгоралась с каждым днем. Ах, когда-то ей казалось, что любить сильнее она уже не сможет, но если тогда она была без памяти влюблена, то теперь она любила с каким-то исступлением. В глубине души она была девушка трезвая и практичная — она по крайней мере считала себя такой, презирала все показное и высмеивала девушек, Которые, влюбившись, вели себя легкомысленно. А теперь выяснилось, что она так же безрассудна, как другие. Она вспоминала все стихотворения, которые ей довелось прочесть, — в них всегда говорилось о луне, любви, пении соловья. А ведь она смеялась над всеми этими стихами, считала их преувеличением, безвкусицей или просто враньем. Оказывается, это не вранье, а чистая правда!

Раньше она не могла понять, как это люди доходят до такой глупости, чтобы взять и отравиться в гостинице. Стучат, никто