Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

…Коридор с дежурными фонарями и мирным гулом работающих стиральных машин, негромкими женскими голосами, звуком работающего телевизора… Распашные двустворчатые двери, яркий свет служебной лестницы…

Вниз, вниз, вниз — этажей без счёта, словно мы уже добежали до Преисподней… И вдруг — закрытая дверь на пути! Игнат яростно толкнулся в неё плечом — раз, другой… Заперто. Тупик!

По той же лестнице обратно вверх, вверх, вверх… Дыхание кончилось, грудь раздирает огнём, ноги ватные… Дверь. Оказалась не заперта. Влетели в неё… и попали на жилой этаж, словно залипли в вязкой патоке: вокруг сонная тишина, ковровая дорожка во весь коридор, картины на стенах, призрачно голубеющий аквариум… И разворачивающийся на шум нашего появления человек в балаклаве, с автоматом наперевес…

Игнат сцепился с ним врукопашную, а я измождённо сползла по стеночке, сжалась, бросая последние силы на то, чтобы тупо не заистерить…

…Снова петляли, как зайцы от собак, иногда неожиданно выскакивая в лоб погоне, иногда слыша за спиной одиночные выстрелы, или затаиваясь в случайно подвернувшихся местах, чтобы пропустить преследователей вперёд… Этажи, двери, ступени, этажи… И вдруг — серые стены и дежурные фонари подземной парковки, и машины, машины, машины…

Киношный герой наверняка бы угнал одну из тачек, и, красиво протаранив ворота на выезде, с гордо выставленным средним пальцем растворился в ночи… А вот мы с Гордеевым драпанули пешком через калиточку. Дежурный охранник в будке только привстал, так охренев от неожиданности, что по инерции поднял шлагбаум.

И вот, казалось бы — свобода! Но едва добежав до угла здания, мы тут же рванули в обратном направлении — спереди, наперерез, уже мчалась группа мужиков в штатском. С пистолетами и двухэтажной матершиной:

— Гордеев … сука … стоять!

Я скользила, падала, задыхалась, не чувствовала ног. А Игнат упрямо волок меня за собой, как будто в этом остался хоть какой-то смысл! Как будто погоня не бежала уже след в след, так, что я даже слышала её дружное сопение и ритмичное вжикающее трение чьих-то подмышек в болоньевой куртке.

Едва мы выскочили с территории отеля, как перед нами с визгом затормозила сплошь тонированная тачка, и голова в очках-хамелеонах, коротко мотнула бородой:

— Прыгай, дорогой! Подвезу.

Рванули с места так, что вдавило в сиденья. Вслед посыпались выстрелы, но мы быстро оторвались. В ужасе втянув голову в плечи, я, кажется, забыла, как дышать, а Игнат дёрнул вдруг меня к себе. Прорычал в ухо:

— Какого хрена ты голая?!

А я что… Ну откуда я знаю, почему вместо шмоток, которые он кинул мне на кровать, на мне оказался лишь махровый гостиничный халат?! Что успела схватить, когда он поволок меня прочь, то и надела! Спасибо хоть не в одной своей порнографической пижамке осталась! И всё же, Игнат спросил это так зло и даже грубо, что в носу у меня резко засвербело от обиды, хотя я и понимала, что это скорее нервное — что у меня, что у Игната. К тому же, ну подумаешь халат! Куда хуже, что обута я сейчас была… в одноразовый беленький тапочек. Один. Потому что второй слетел где-то по пути.

— Красиво работают, черти! — с каким-то затаённым восторгом выдохнул бородач с переднего пассажирского. — Узнаю наших!

— Ты сам-то откуда там взялся? — отпустив меня, отозвался Игнат.

— Да так, решил последовать твоему совету, вспомнить давние коны. И птичка напела, что, возможно, сегодня тебя будут щемить…

— Интересно. Что там у тебя за птичка такая говорливая?

— Да есть один дятел тук-тук. Но я, если честно, не поверил — уж больно на провокацию тянуло. Но вот это… — Он сунул палец в аккуратное пулевое отверстие в стекле передней двери. — Радикально. Интересно, кого они хотят грохнуть больше, тебя или её?

Я похолодела, вцепилась Игнату в руку:

— Кто они? Жагровские?

Бородач удивлённо обернулся, окинул взглядом меня, Игната. И, многозначительно дёрнув бровями, отвернулся.

— Со стороны казалось, что ты её бережёшь, а ты её… полуголую на снег. — Усмехнулся. — В общем, по существу вопроса мне тебе сказать пока нечего, но теперь я точно знаю, что ты сам по себе. Не обещаю, но попробую что-нибудь придумать. Даже постараюсь.

— Сочтёмся, — коротко кивнул Игнат.

— Обязательно.

В это время петляли по какому-то спальному району, и всё что случилось всего полчаса назад стало вдруг казаться бредом наяву. Если бы не мои халат и тапок.

— Куда едем? — спросил Игнат.

— Не кипишуй, отвезу вас в надёжное местечко, до утра перекантуетесь.

Подъехали к обычному жилому дому. Бородатый лично сопроводил нас на третий этаж, в обычную квартиру, которая даже выглядела довольно обжитой. Выходя из кухни в прихожку, столкнулся со мной в узком коридоре. Я прижалась спиной к стене, пропуская его, но он, наоборот, задержался, окинул меня изучающим взглядом. Отвёл пальцем волосы от лица, хищно сощурился:

— Красивые серёжки, маленькие, но такие… блестящие. Папа подарил?

— Мама! — мотнула я головой, сбрасывая его руку, и сбежала из коридора. Бородатый легко рассмеялся мне вслед, повернулся к Игнату:

— Сейчас пришлю человечка, грубиянке твоей шмоток каких-нибудь подвезёт. А в остальном — не теряйся, тогда и вопрос твой порешаем.

Они пожали друг другу руки и даже по-братски стукнулись плечом в плечо на прощание, но едва тонированная машина скрылась из виду, Игнат словно с цепи сорвался — спешно пролез всю квартиру, разорил шкафы и даже антресоли. Набрал ворох какого-то старого барахла и обуви, свалил передо мной кучей.

— Подбери себе что-нибудь, чтобы на улицу можно было. Пять минут у тебя.

— Думаешь, пасут? — суетливо зарылась я в тряпьё. — Но он же вроде от чистого сердца? Кто он вообще такой?

— Осталось четыре минуты.

К тому моменту, как я, похожая на деревенского обалдуя, пришла к Игнату на кухню, он тоже уже переоделся. И мы, оставив свет в комнатах горящим, аккуратно покинули квартиру и двинули на пятый этаж. Там Игнат сорвал навесной замок с чердачного люка и велел мне идти через чердак к люку последнего подъезда, а сам остался.

Ожидая его в условленном месте, я больше всего переживала, что он рванул сводить какие-нибудь счёты… Но не прошло и пяти минут, как снаружи послышался скрежет, приглушённый грохот, и крышка люка вдруг откинулась, впуская на чердак бритую макушку:

— На выход!

— Думаешь, они тебя не заметили? — суетливо спускаясь, шепнула я.

— Нет. Они у подъезда пасут, а я задами пролез.

— Задами? Это как?

— По стеночке. По балкончикам и козырёчкам.

Захотелось треснуть его как следует, как только до меня дошло, что пока я тут сидела, ждала, он запросто мог уже валяться