Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

в ответ. — Просто сказалось напряжение последнего времени. Тревожность, склонность драматизировать. Это мой просчёт — не учёл, что может шатнуть и в эту сторону тоже. Пришлось забалтывать, не больше того.

Я погоняла пальцем хлебные крошки. Ну вот как так? Всё-то у него всегда гладенько, на всё-то есть готовые, логичные ответики. В которые так хочется верить! Вздохнула:

— Но ты и правда думаешь, что я что-то знаю?

— Я думаю, что тебе виднее, Слав. Просто было бы логично, если бы Алина попыталась передать камни тебе. Но нет, так нет. Мне нет до этого дела, поверь. Я, наоборот, был бы счастлив никогда их больше не видеть.

— Почему?

— Да так, — со злым сарказмом усмехнулся он. — Просто у меня через них вся жизнь по одному месту. С самого начала, как только нашли их с отцом твоим.

— Кстати, об отце, — навалилась я на стол, пристально заглядывая Игнату в лицо. — А как камни вообще к нему попали? Ты же, вроде, не в условленное место их тогда спрятал? А потом и сам надолго забыл куда. Ведь так дело было?

Игнат, сцепив руки на груди, смотрел на меня с задумчивым прищуром и молчал.

— Так, — подтвердила я за него. — Я помню твой рассказ во всех подробностях. Но раньше как-то не задавалась вопросом, как камни попали к отцу. И?.. — Вопросительно подняла бровь.

— Это долгая история, Слав.

— А о ней написано в твоём секретном дневнике?

— Нет.

— А о чём там написано?

Он снова не ответил, я кивнула:

— Тогда я точно хочу его прочитать! Ты же ничего от меня не скрываешь, правда?

— Нет.

— Тогда что там?

— Личное. То, чего даже Док никогда не видел.

— Даже, — ухмыльнулась я. — «Даже Док», это, я так понимаю, равняется «тем более ты», да? Ну и что там, тогда, может быть такого личного, если это не служба и не тайны прошлого, но чего нельзя мне? — В груди опасно запекло раздражением. — Бабы твои? Ларисочки всякие? Это к ним ты уезжал всё это время едва ли не через ночь? А потом в тетрадочку свои похождения записывал, да?

Пауза. Игнат смотрит на меня так бесюче спокойно, даже снисходительно, что у меня от злости начинает кружиться голова, но я лишь тяну губы в ехидной усмешке:

— Угадала, да?

— Тебе нужно поспать, Слав. Тебя всё ещё штырит.

— Да пошёл ты! — двинув табуретом по полу, сорвалась я с места и вернулась в постель. Заорала уже оттуда: — Я всё равно найду его и прочту, понял! А если ты будешь его прятать, я просто… Просто… Я уйду от тебя тогда, понял?!

Потом не сдержалась, поревела, втайне надеясь, что Игнат услышит и придёт разубеждать и успокаивать. Но, так и не дождавшись, уснула.

Проснулась у него на плече. Голова была удивительно ясная и лёгкая, словно из неё выгрузили весь хлам и как следует проветрили. За окном уже глубокая ночь.

Обняла Игната, млея от его тепла и запаха, каждой клеткой впитывая его близость и неторопливую, не напоказ любовь. Наверное, так любят те, кому не в чем оправдываться, нечего скрывать и доказывать. А я просто малолетняя дура, которой нужно всё и сразу. Даже стыдно.

— Я не буду его искать, — шепнула я. — И даже если ты станешь оставлять его на самом видном месте, не полезу читать. Даже одним глазком не загляну. Клянусь!

Игнат сжал меня и после долгой паузы вздохнул:

— Просто я не уверен, что тебе нужно знать, как камни попали к Олегу. Тот самый случай, когда ты вроде и имеешь на это право, но с другой стороны… Меньше знаешь — крепче спишь.

Я сказала, что мне нужно. Очень! Уверила, что меня уже ничем не удивить, и уж тем более не отцовскими грешками. Но когда узнала…

Я и хотела бы, но не могла выйти из ступора. Коматоз словно отрубил меня от реальности, не давая двинуться умом, не пуская в чёрную бездну вины и самобичевания. А перед глазами стояла женщина — подсознание зачем-то сделало её похожей на мою маму — которая зажимает вспоротый живот окровавленными руками: чтобы не растерять внутренности, и чтобы не выронить бьющегося там в агонии малыша. А ещё Игнат, который не мог сделать ничего, кроме как дать им обоим умереть без мучений. Одним только милосердным выстрелом в лоб. Недрогнувшей рукой профессионала. Окаменевшим от боли сердцем человека… который даже не имел права отомстить здесь и сейчас, не нарушив присяги Конторе, и лишь резал по своей живой плоти метку, напоминание о том, что и так невозможно забыть — ни на том, ни на этом свете. Откладывая месть, но не отказываясь от неё. И в один миг потеряв это право только потому, что отца убил кто-то другой!

Но что за зверь был мой отец? Что за исчадие Ада?

После того, как Игнат благодаря Доку вспомнил события давних лет, он, особо ни на что не надеясь, поехал на место в горах… и нашёл тот тайник. А в нём — терпеливо ожидающие своего часа камни. Всё это было сделано очень тихо, но сокровища и тайна — вещи несовместимые, особенно, когда эта несовместимость щедро оплачивается.

Мой отец следил за Игнатом с той самой поры, как тот неожиданно воскрес. Тогда же и у них с мамой начались первые крупные ссоры, и отца, похоже, замкнуло: взыграла и ревность, и жадность. И когда Игнат посетил Чечню, для отца это стало сигналом рыть, вынюхивать, искать признаки… И он нашёл. И сделал то, что умел лучше всего — в очередной раз предал. Похитил женщину Игната, потребовал выкуп — проклятые камни. Игнат принёс, отдал. Но не учёл, что имеет дело с тварью, которую даже животным не назовёшь. Жестокий, мстительный ублюдок, которому чуждо что-либо человеческое. И когда, отдав выкуп, Игнат ворвался в дом, где ждали его женщина и нерождённый ребёнок… Всё что он смог, это облегчить их мучения и взять на себя зарок отмщения.

Шрамы на спине — такая мелочь, по сравнению со шрамами души! Зато мне наконец-то стали понятны эти затаённая боль и тоска во взгляде — Игнат просто пытался жить со всем этим дальше. Но как это возможно, если теперь я и есть его главный триггер?! Как он вообще выносит меня рядом с собой? Надолго ли?!

Я грузилась этим добрых дня три. Машинально улыбалась, что-то отвечала, пыталась доказать, что я в норме. Но при этом вздрагивала от прикосновений Игната, не находила сил смотреть