Он, она и ее дети - Джил Мансел

— И-и-ик.

Несчастный даже не пытался выйти из зала. Это стало бы нелегкой задачей, потому что его окружала плотная толпа людей, затерроризированных доктором Мюррей до такой степени, что они боялись шевельнуться и расступиться.

— И-и-ик, — продолжал икать мужчина, и при этом его плечи каждый раз дергались. — И-и-ик.

Доктор Мюррей уже до краев переполнилась яростью. Повинуясь инстинкту, Лотти протиснулась мимо толстой дамы слева и ухитрилась подобраться к самому громкому икальщику мира.

— И-ик — чтоб я сдох! — взвыл мужчина и подпрыгнул, как будто его ударили током, и принялся судорожно выдирать задний подол рубашки из джинсов. Обернувшись, он лицом к лицу столкнулся с Лотти и громко расхохотался. — С ума сойти! Красавица с умопомрачительной попкой!

— Как вы смеете?! — гневно выкрикнула доктор Мюррей.

Люди начали перешептываться и хихикать. Мужчина улыбнулся Лотти. Теперь они стали центром всеобщего внимания. Ему наконец удалось вытащить рубашку из джинсов, и кубики льда, которые Лотти бросила ему за шиворот, попадали на пол и раскатились в разные стороны, как стайка котят.

— И-и-ик.

— Вон! — заорала доктор Мюррей на весь ресторан, чем опять напугала хихикающую аудиторию.

Блондин из супермаркета схватил Лотти за руку и потащил за собой. На этот раз толпа, будто по волшебству, расступилась, как воды Красного моря. Все взгляды — большей частью завистливые — были устремлены на сбегающую парочку.

Когда они оказались на улице, Себ поставил Лотти перед собой на расстоянии вытянутой руки и с серьезным видом спросил:

— Ну как она?

Лотти все еще не могла избавиться от удивления, вызванного неожиданной встречей. Она так и не поняла, относится ли его вопрос к бутылке «Вдовы Клико», которую он презентовал ей на стоянке у супермаркета, прежде чем исчезнуть в клубах пыли, или к чему другому.

— Лучше мне проверить самому. — Осторожно повернув Лотти к себе спиной, Себ удовлетворенно кивнул: — Все в порядке. На месте и так же умопомрачительна.

Возможно, это было верхом неприличия, но слушать лестные отзывы о своей идеальной попке было приятно. Обрадованная тем, что удалось выбраться из ресторана, переполненная ощущением праздника, Лотти сказала:

— Простите за лед. Я не знала, что это вы, и просто пыталась остановить икоту.

— И вам это удалось. — Он развел руки. — Видите? Это же чудо. Все прошло.

— Ну что я могу сказать? — Лотти скромно потупила взор. — Я мастер своего дела.

— Это надо отметить. — Себ весело улыбнулся, и в уголках его глаз собрались тоненькие морщинки. Он снял бейсболку и провел рукой по растрепанным светлым волосам. — В прошлый раз вы запали мне в душу. Я все время думал о вас. И вот сейчас судьба снова свела нас вместе, дала нам еще один шанс.

— Судьба могла бы свести нас и раньше, если бы вы попросили у меня телефон, — не смогла удержаться от язвительного замечания Лотти.

Он рассмеялся.

— А вы у меня тоже телефон не спрашивали.

— Да у меня и возможности не было — вы свистели со скоростью ветра!

— И вы бы попросили? Что ж, здорово, — довольно произнес Себ и добавил: — Мне нравятся женщины, которые твердо знают, чего хотят. Итак, что мы будет делать? Вы голодны?

Экзема. Сочащиеся раны. Желтый гной, вытекающий из трещин на коже…

— Нет, как это ни забавно.

— Понятно. Я тоже. — Он хлопнул Лотти по умопомрачительной попке. — Значит, мы можем обсудить наше новое деловое предприятие за выпивкой. И давайте будем на ты.

— Итак, диета доктора Мюррей, — торжественно объявил Себ. — Она будет круче, чем у Аткинса. Нам понадобится только аудиодиск с одной из знаменитых лекций доктора Мюррей. Как только у сидящего на диете появится чувство голода, ему достаточно будет вставить диск в плейер, и — бац! Приступ рвоты. Как тебе моя идея?

— Великолепно. — Лотти взяла стакан с коктейлем из водки и клюквенного сока, который ей заказал Себ. — Дешево. Просто. Можно назвать ее «Вызываем у вас тошноту».

Себ усмехнулся.

— Думаю, благотворительная организация обязательно захочет иметь свою долю. Благотворители такие эгоистичные. Мы наймем ловкого юриста, который составит договор. Два процента от чистой прибыли отойдет им, а девяносто восемь — нам.

— Мир станет тощим, — обрадованно сказала Лотти, — а мы ужасно богатыми. Всегда мечтала о собственном самолете.

— Мы команда победителей. — Себ чокнулся с ней и оглядел ее с нескрываемым удовлетворением. — Я считаю, что тебе пора рассказать мне кое-что.

Почему он так активен? Заинтригованная, Лотти спросила:

— И что же?

— Ну, для начала, как тебя зовут. И другие существенные детали, — ответил Себ. — Например, где живешь.

— Лотти Карлайл. Хестакомб.

— Замужем?

— Разведена.

— Дети?

— Двое. Девять и семь. — Боже, а вдруг это его оттолкнет?

— И ты?..

— Все еще Лотти Карлайл.

Он улыбнулся.

— Сколько тебе лет?

— Прости, но мне уже шестьдесят три.

— Здорово выглядишь для своих лет. — Себ сполз с высокого стула, поцеловал Лотти руку и одним глотком допил свою водку с клюквенным соком. — Итак, Лотти Карлайл. Вон там стоит бармен, которой мается бездельем. Давай поможем ему и закажем еще по порции?

— Я должна тебе кое-что сказать, — объявила Лотти, когда такси остановилось у «Домика волынщика».

— Да, и что же?

— Ты плохой. — Она пихнула локтем Себастьяна Джилла, сидевшего рядом с ней на заднем сиденье, и посмотрела на часы. — Даже очень плохой. Уже час ночи, и ты последние пять часов плохо влиял на невинную шестидесятитрехлетнюю старушку. Если ты надеешься зайти ко мне и выпить по стаканчику, то сильно ошибаешься.

— Ты жестокая. — Себ сокрушенно покачал головой. — Но я уважаю тебя, потому что ты девственница. Что меня вполне устраивает, если учесть, что такси уже сейчас обойдется мне в пятьдесят фунтов. А мне разрешается выйти из машины и чмокнуть тебя в щечку на прощание, или это будет рассмотрено как переход границы? Пусть мне восемьдесят семь, но я все равно хотел бы выразить свою признательность…

— Разрешается.

Нащупывая дверную ручку, Лотти удивлялась тому, что Себ все еще способен произносить такие длинные слова. За сегодняшний вечер она выпила больше, чем за последний месяц, и голова у нее кружилась, как тарелка на палке у жонглера. Если ей повезет, то голова не отвалится.

Зато какой был вечер! У нее болели бока от смеха. Они с Себом прекрасно провели время, и чем лучше она узнавала его, тем совершеннее он ей казался. Его полное имя было Себастьян Алоизиус Джилл (действительно, довольно странное, но нельзя же предъявлять человеку претензии в связи с его вторым именем). Ему исполнилось тридцать два, но по неправильной дате рождения, которую по ошибке проставил в правах какой-то нерадивый чиновник, ему было восемьдесят семь. Он жил в Кингстон-Эше, на полпути между Челтнемом и Тетбери, и, как и Лотти, уже около двух лет был в разводе. Но лучшим из всего было то, что у него имелась восьмилетняя дочь Майя. Это означало, что он умеет общаться с детьми, и уменьшало вероятность того, что он в отличие от некоторых может сделать или ляпнуть что-то не то в их обществе.