Он, она и ее дети - Джил Мансел

— Тот склочный зануда, который все время недоволен твоей работой? Которого ты не выносишь?

— Он шутит, — поспешила заявить Лотти. — Я ничего этого не говорила.

В конечном итоге ее переполненный мочевой пузырь принял решение за нее. Она спровадила Себа на такси с сознанием, что они с ним обменялись телефонами и записали их в свои трубки. (Остается надеяться, что они были не очень пьяны и не записали свои номера в собственные трубки — вот было бы смешно!)

— Завтра у тебя будет страшное похмелье, — заметил Тайлер, помогая ей сесть в его машину.

— Спасибо, что сказал об этом. Я бы никогда не догадалась. Мы здорово повеселились. — Лотти безуспешно сражалась с ремнем безопасности, потом отказалась от борьбы и позволила Тайлеру застегнуть его. У нее возникло ощущение, будто ей снова шесть лет. — Ведь мне разрешается веселиться, а?

— Сколько хочешь. Я не пытаюсь остановить тебя.

Лотти, скрытая тьмой салона, улыбнулась.

— Уверен в этом?

— Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. Я бы предпочел, чтобы ты не связывалась с полным идиотом. — Тон Тайлера говорил о том, что это его мнение о Себе.

— Он мне нравится. Не порть мне впечатление. — Когда Тайлер проехал по крутому повороту у паба, у Лотти снова закружилась голова. — А где ты сегодня был? Неужто тайком поехал на свидание с какой-нибудь сумасбродкой?

— Сегодня в восемь вечера Андерсоны выписались из «Ореховой сторожки», чтобы лететь обратно в Швецию. В десять они в дикой панике позвонили мне из Хитроу, — ответил Тайлер. — Они оставили свои паспорта в форме для бисквитов на кухне.

Лотти поняла, что ее радует новость о том, что он не ездил ни к какой сумасбродке. Вслух она сказала:

— И ты поехал к ним. Очень благородно.

— Забота о клиентах. Они были искренне благодарны. — Тайлер сделал паузу. — А где ночуют Руби и Нат?

— У Марио. — Лотти безумно хотелось в туалет. — Они не должны узнать, что я ночевала у тебя. Они сживут меня со свету.

— К счастью, я с ними в ссоре и мы не разговариваем, — беззаботно проговорил Тайлер, — поэтому от меня они ничего не узнают.

Ну вот, почти прибыли. Они ехали по узкой дороге вдоль озера. Проклятие, как же трясет на кочках! Лотти крепилась изо всех сил.

— Даже если мы будем спать вместе, они все равно не узнают. Смешно, правда? Только сомневаюсь, что нам следует это делать. Это будет неправильно. Нечестно по отношению к нам, нечестно по отношению к ним.

Господи, что она несет? Она не поняла, что говорит, пока не произнесла это вслух. Неужели она развратница, если думает о том, чтобы спать с Тайлером? Но ведь их отношения остались такими соблазнительно… незаконченными. И Себ тут совсем ни при чем, она познакомилась с ним только сегодня.

— Совершенно верно, — кивнул Тайлер. — К тому же я стараюсь придерживаться правила не спать с пьяными женщинами.

Лотти ощетинилась:

— Вот как? Потому что может случиться, что они проснутся на следующее утро и ужаснутся сделанному? И ты опасаешься, что они начнут преследовать тебя в суде?

— Вовсе нет. — Остановив машину у «Лисьего домика», Тайлер ровным голосом сказал: — Я просто боюсь, что они будут храпеть.

Какая наглость! Неужели он думает, что она способна на такое неженственное поведение?

Желая побыстрее добраться до туалета, Лотти буквально выскочила из машины и поспешила к дому. Пока Тайлер открывал дверь, она стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты специально?

Тайлер удивленно уставился на нее.

— Что — специально?

— Медлишь?

— Ах это. — Он ухмыльнулся. — Да.

— Ненавижу тебя.

Лотти выхватила у него ключ, в дикой спешке воткнула его в скважину и на десятой попытке наконец-то провернула. Ворвавшись в дом, она тут же понеслась на второй этаж в туалет.

Какое облегчение! Какое блаженство, несказанное блаженство… Теперь, когда не надо концентрироваться на том, чтобы, как тиски, сжимать мышцы мочевого пузыря, можно подумать и о чем-то другом.

Сейчас два ночи, и она находится дома у Тайлера. Да, она слегка под хмельком, но это не ее вина.

Разозлившись, Лотти домыла руки и принялась изучать свое отражение в зеркале над раковиной. Почему Тайлер не хочет спать с ней? Она выглядит потрясающе! Да любой мужчина, у которого в жилах течет кровь, а не вода, ухватился бы за этот шанс! Даже несмотря на ее заявление, что при сложившихся обстоятельствах подобная идея не из лучших. Сейчас, когда они оказались вдвоем, было бы позором не воспользоваться возможностью.

Ой, а чем это так вкусно пахнет?

Беконом!

— Я не храплю, — заявила Лотти, появившись в дверях кухни.

Тайлер стоял к ней спиной. Когда он обернулся, она откинула за спину волосы и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, достойной Лорен Бэколл.[30]

— Прошу прощения?

— Я не храплю. Честное слово. Ой! — Атмосфера соблазнения была нарушена кухонной дверью, которая захлопнулась позади Лотти и прищемила ей пальцы.

— Рад слышать это. — Тайлер продолжал ловкими движениями бросать тонкие ломтики бекона на шипящую сковородку.

Боже, какие у него красивые руки!

— И я передумала насчет сегодня. — С невинным видом посасывая прищемленные пальцы — черт, а больно-то как! — Лотти сказала: — Это единственный шанс, и я считаю, что мы должны его использовать.

— Считаешь?

— Ну, стыдно будет не воспользоваться. Мы оба знаем, что хотим, правда?

— Э-э, подожди…

— О, пожалуйста, не делай вид, будто не хочешь. — Лотти махнула на него рукой и пожала плечами. — Так почему бы нет?

Тайлер задумался и наконец ответил:

— Потому что ты пьяна, а я предпочел бы заняться этим с тобой трезвой.

— Извини, — Лотти была полна негодования, — но ты меня обижаешь! Ты хочешь сказать, что в пьяном состоянии я ничего не смогу? Смею тебя заверить, я великолепна в постели и когда немного выпью, и когда трезва как стеклышко!

— Но…

— Это правда! — воскликнула она, чувствуя, что еще не победила его. — Спроси Марио! Естественно, не сейчас. Завтра. Кстати, я люблю позажаристее, чтобы хрустело.

Эти слова ошарашили Тайлера. Замерев над сковородкой, он спросил:

— Что?

— Бекон. — Лотти указала на сковороду, где жарилось пять ломтиков. — Я люблю позажаристее. Ты жаришь два себе и три мне?