Проказница - Кейси Майклз

Филтон поднес к глазу монокль и обозрел танцующих. Несомненно, выискивал себе подходящую невесту. Бегло просмотрев линейку молодых леди, приготовившихся начать кадриль, он остановил взгляд на Калли, как и ожидал Саймон. Во-первых, раньше граф ее никогда не видел, и, во-вторых, она была самой красивой девушкой в зале.

— Где Арман? — коротко спросил Саймон. Прежде чем начать игру, он желал знать позиции всех игроков.

— Вместе с Калли, в дальнем конце зала, только что миновал угол, — тотчас доложил Бартоломью. В этот вечер он превзошел самого себя, выполняя роль сыщика и наблюдателя. Он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. — Ну, вот и наш выход, Саймон. На счастье или горе.

— Мы не на свадьбе, Боунз, — проворчал виконт, поймав себя на том, что ему совсем не нравится, как Ноэль Кинси смотрит на Калли. Но не бежать же к ней, чтобы набросить шаль на ее обнаженные плечи! Что подумают в зале? — Ладно, Боунз, пошли. Для начала поговорим с ним. Расскажем чуть-чуть о Калли для затравки. Потом оставим его на время, чтобы поразмыслил, а на ночь заманим играть в «Уайтс». Я думаю, он охотно согласится, тем более когда узнает, что в ее карточке для него уже нет танца.

Вот они, священные стены «Олмэкса». Событие, о котором мечтает каждая молодая англичанка, свершилось. Очаровательное белое платье Калли поблескивало в сиянии свечей. Юбки издавали тихий шелест. Туфли нигде не морщились, когда она ступала по паркету. Ее волосы тщательно уложили особым образом, чтобы локоны смотрелись естественно и прическа не выглядела излишне торжественно. В то же время узкая атласная лента с жемчугом придавала этой безыскусственности что-то царственное. Танцевальная карточка заполнена до отказа. Восемь приглашений до ужина! Даже по собственным скромным оценкам, Калли была царицей бала, самой популярной молодой леди в лондонском обществе. О ней говорили больше всех, к ней обращались все взоры. Словом, дебют удался.

Но девушка чувствовала себя несчастной.

Много ли мужчин удостоили бы ее своим вниманием, если бы Саймон, Боунз и Арман, даже Имоджин и Лестер не нашептывали всем подряд о ее выдающемся приданом? Если бы не это, упади она в обморок, запой гимн во всю мощь своих легких, разденься до нижнего белья и станцуй джигу прямо перед скрипачами, никто бы и не заметил. Даже если бы она вышла на середину зала и в истерике бросилась на пол, с пеной у рта и судорогами, было бы то же самое. Однако Калли чувствовала себя несчастной не из-за этого.

Причина заключалась в том, что ей сегодня днем сказал Саймон, когда она вынудила его дать объяснения. У него имелись собственные мотивы для уничтожения Ноэля Кинси. Веские и жесткие. Они казались достаточно убедительными Арману, Боунзу, Имоджин, но недостаточно убедительными для нее. Каледония Джонстон непременно должна была давить на него и не отстала, пока не добилась признания, разбередив старое горе.

Теперь Саймон ее ненавидит. И презирает. Так ей и надо.

Не то чтобы ее собственные мотивы теперь потеряли ценность — нет, но после истории самоубийства отца и сына они как-то померкли. Джастин из-за Филтона покинул страну, но по крайней мере живым и невредимым, не считая уязвленной гордости. Когда-нибудь он вернется домой, не такой веселый, как раньше, но поумневший, а юный Роберт — никогда.

Да, Саймон имел все основания сердиться и презирать ее. И это было ужасно. Но еще больше ее огорчало то, что она не могла заставить себя рассердиться на него за обман.

Куда ни кинь, Саймон кругом прав, а она глупая, инфантильная и опрометчивая. Если бы она следовала своим скороспелым планам, ее попытки наказать Филтона все равно провалились бы, а они с Лестером оказались бы в тюрьме. И если бы Саймон выпустил ее тогда с Портленд-плейс, она, конечно, не поехала бы домой, а продолжала разыскивать Филтона — она хотела стрелять в него! Как ей могла прийти в голову эта мысль?

Поэтому ходьба с книгами на голове и бесконечные занятия с Имоджин — еще слишком мягкое наказание. На самом деле несколько недель, проведенные с Саймоном и его матерью, скорее награда. Какой же нужно быть тупоголовой, чтобы этого не понять!

И потом, за последнее время многое так изменилось! Саймон начал о ней заботиться, хотя бы чуть-чуть. И она тоже стала заботиться о нем. Даже очень.

Как она повзрослела за эти несколько недель, во многих отношениях!

Но теперь Саймон ее ненавидит. Она поняла это сегодня в гостинице, заметив в какой-то момент его потухший взгляд. Даже если между ними и возникли какие-то чувства, теперь с этим покончено. Все, что ей осталось, — это ходить в «Олмэкс» и вести себя надлежащим образом в угоду Имоджин. Изображать из себя богатую наследницу и царицу бала, пока ее стареющая наставница отчаянно ищет любовников, чтобы разнообразить свою жизнь. Это то немногое, что она может сделать для славной женщины.

Однако сейчас, когда они на самом деле находились в «Олмэксе» и вокруг играла музыка, Калли пребывала во власти тех же романтических представлений, что и любая другая присутствующая здесь девушка. И хотела, нет — страстно желала танцевать с Саймоном. .

За весь вечер она ни разу не танцевала с ним, но следила за каждым его движением. Она видела, как он прохаживался в конец зала, беседуя с немолодой, но все еще красивой дамой — по предположениям Калли, одной из устроительниц этого бала. Чуть раньше та же леди помпезно представила ее Арману, как будто они еще не знакомы, сказав, что он поведет Калли на ее первый вальс.

Потом она наблюдала, как Саймон подошел к своей матери и Боунзу. Наконец он остановился с Ноэлем Кинси. Разговаривая с ним, он смеялся и держался так, словно граф был его лучшим другом.

Она смотрела так пристально и напряженно, что пропустила один такт и наступила Арману на ногу, когда тот выполнял с ней очередной головокружительный поворот. Второй тур вальса с Готье, именно так ей было сказано — с Готье, гарантировал ей подлинный успех.

— Ой! — воскликнула она, трепеща. — Извините, Арман!

— Если будете хорошо себя вести, — ответил он, каким-то чудом ухитрившись не сбиться с ритма, так что никто, кроме них двоих, не заметил ее ошибки. — Я только что самым откровенным образом восхвалял ваши глаза, сверкающие как изумруды, а вы — ноль внимания. И совсем не улыбаетесь. Такое впечатление, что мои комплименты не поднимают вам настроение. Учтите, Калли, за нами наблюдают. Если вы будете так холодны, это приведет к нехорошим последствиям для меня. И умалит мое высокое мнение о собственном шарме. Но в этом виноват Саймон, не правда ли? Вы влюблены в него.

Калли снова пропустила па и отдавила ему ноги, на этот раз намеренно. Но ее партнер постарался не поморщиться.

— Одно из двух, Арман. Или вы выберете какую-нибудь нейтральную тему, например, о том, какая сейчас скверная погода, или уведете меня с паркета, чтобы я не причинила вам еще больший урон.

— Сказано — сделано, — насмешливо протянул Арман и, когда они оказались на краю зала, увлек Калли к двум креслам, одиноко стоящим в стороне. По дороге он прихватил для нее стакан с лимонадом у проходившего мимо молодого гусара, несшего напитки для другой леди.