Сладкая горечь магии - Эдриенн Тули

Марлина отвлеклась, и к Рэн вернулась часть зрения. Она в отчаянии огляделась: сестры не собирались отступаться, они обе приняли решение. Судя по боли в руке, та была сломана при падении. Дрожа, Рэн поднялась на колени, не сводя глаз с Тэмсин. Требовалось привлечь ее внимание до того, как земля истощится настолько, что никогда не сможет восстановиться. До того, как ведьма получит еще одну причину для вечного раскаяния.

Тэмсин стиснула нити темной магии, и на ее лице проступила боль, которую Рэн хорошо знала – скорбь, внезапная, как летняя гроза, но куда более разрушительная. В этот раз ведьма готовилась убивать.

Но Рэн не успела ее окликнуть – Марлина ринулась вперед, схватила сестру за волосы и изо всех сил ударила головой об пол. Тэмсин ужасно закричала, но стало лишь хуже, когда крик оборвался.

Комната погрузилась в тишину, под ногами плыли дым и пепел, над головой потрескивало дерево. Невозможно было разглядеть хоть что-то, кроме бешеного биения темной магии Марлины. Тэмсин будто исчезла – пропали и цвет, и запах ее волшебства. Не осталось никого, кроме Марлины, которая одиноко стояла посреди комнаты.

Рэн бросилась на нее, прижимая сломанную руку к телу. Она так визжала, что сама не слышала высокие ноты. Сломанная рука ныла от каждого движения, пока Марлина дергалась в ее хватке. Дым не давал вздохнуть, и Рэн кашляла – громко, надсадно. Ноги грозили не выдержать.

Марлина выругалась, вцепившись в волосы Рэн. Она тянула так сильно, что и вовсе могла бы их оторвать. Рэн царапалась уцелевшей рукой, уже повинуясь не страху, а гневу.

– Прекрати! – выдавила она с бешенством, почти таким же горячим, как и кожа Марлины. – Ты все разрушишь!

Ярость накатывала волной – мощная, как ветер в ущелье. Она будто высасывала жизнь из мира вокруг. Рэн едва не упала, поняв, что это не чувство – это незнакомая, тяжелая магия. Исток направила эту непонятную силу к Марлине и потянула на себя.

Раздался щелчок.

Марлина сразу же обмякла и рухнула на землю. Мир побледнел, потом вспыхнул ошеломительным солнцем. Рэн сотрясла дрожь, будто от завывающего летнего ветра. Исток упала, но не ушиблась – магия окружила ее, оберегая. Звук отражался в ушах, но не так, как в стенах затуманенной комнаты. Тело горело жаром и тянущей болью. Явственно пахло серой, но этот запах перебивала вонь гнилых груш.

Темная магия затянула комнату, как паутина. Все накрыла густая тень. Воздух застыл. Рэн силилась вдохнуть, но к лицу будто подушку прижали. Сверкнула еще одна молния, и тьма погасла вместе с ней. Все так же стояла ночь, но магия растворялась, как дымок погасшей свечи. Остатки черных нитей лениво уплывали в небо. Вернулись звезды, и их слабый свет замигал сквозь трещины в потолке.

Земля прекратила дрожать.

Марлина распростерлась на полу – тихая, неподвижная. Рэн коснулась тыльной стороной ладони ее лба – кожа сестры Тэмсин больше не обжигала, а щеки не полыхали жизнью. Дыхание было едва ощутимо.

– Рэн? – слабым голосом позвала Тэмсин. – Что случилось? Ты где?

Рэн отшатнулась от неподвижного тела Марлины, широко распахнув глаза в полном неверии. Она хотела лишь остановить Марлину, не уничтожить ее. Исток дернула себя за косу дрожащими руками, но кожа головы и так болела, так что привычный способ успокоиться не работал.

– Я… тут, – отозвалась она срывающимся от страха голосом, напоминающим кваканье. Исток оглядела руины комнаты, пытаясь разглядеть тень и нянча сломанную руку, как ребенка. Боль утихла, из яростного жжения став нескончаемым тупым биением. Рэн не была уверена, что когда-нибудь сможет почувствовать что-то еще. Она разрушила в Марлине нечто невосстановимое, судя по ее бездыханному телу. Как теперь взглянуть в глаза Тэмсин?..

Тень сделала несколько шагов, дрожа и едва не падая. Тэмсин остановилась посреди комнаты у тела сестры. Вокруг ее острых скул курился дымок. Кожа блестела, будто молоко в неверном свете звезд. Рэн почувствовала легкий аромат свежего шалфея.

Но вопреки ожиданиям Рэн, Тэмсин не закричала, а подняла ее на ноги и обняла так крепко, что исток едва не задохнулась. Они стояли вдвоем посреди развалин, крепко вцепившись друг в друга, а мир медленно вращался вокруг.

Тэмсин хваталась за Рэн, как утопающий за соломинку. Это казалось единственным шансом не разбиться, как до этого разбивались об пол чашки и блюдца. В левом ухе жужжало – назойливо и тонко. В виске, которым ведьма приложилась об пол, размеренно стучало. Руки были исцарапаны, ярко-красные капли крови обвивали руки будто оковы. Но боль тела меркла перед болью вновь разбитого сердца.

Никакое проклятие, отнимающее способность любить, не могло спасти Тэмсин от того, что она почувствовала при виде бездыханной сестры. Глаза Марлины были пусты, а губы – приоткрыты, будто она не договорила. Сестра лежала в той же самой позе, что пять лет назад, умирая впервые – и это ощущалось кинжалом в спину.

Тэмсин обещала себе, что больше никогда не навредит близким. Но в миг отчаяния она снова обратилась к темной магии и направила ее против сестры – вместо того, чтобы спасти.

Ведьма поняла, что осталась все той же глупой, порывистой девчонкой. Совершенно не повзрослела. Груз ее горя и вины, все эти попытки обрести власть над собой – ничто не помогло ей стать лучше. Оставалось лишь зажмуриться покрепче, чтобы не смотреть на безжизненную Марлину. Все вернулось к той же точке, с которой и началось.

– Мне жаль, – шепот истока был легче перышка. – Тэмсин, мне так… так жаль.

Заплаканная Рэн отодвинулась. Она держала странно изломанную руку будто ребенка.

– Стой. – Тэмсин благодарно сосредоточилась на поврежденной руке. Та была сломана как минимум в двух местах. Когда ведьма дотронулась до предплечья, Рэн с усилием втянула воздух; выражение ее лица выдавало, насколько ей больно. Концентрируясь на каждом переломе по очереди, Тэмсин вытянула остатки своей силы и направила их в разорванные мышцы и в осколки костей. Ведьма будто скребла по дну опустевшей бочки; магия Рэн тоже иссякла, бой истощил запасы. Тэмсин работала медленно. Исток мягко раскачивалась вперед-назад будто морская волна.

– Ты меня ненавидишь? – еле слышно спросила Рэн. Ее взгляд метнулся туда, где покоилась Марлина, раскинувшись на деревянном полу.

– Как я могу тебя ненавидеть?

Тэмсин говорила искренне: как она могла ненавидеть исток за то, что готовилась сделать сама?

Она взглянула на все еще всхлипывающую Рэн – глаза блестели от слез, мокрые от пота волосы покрывала пыль. На щеке виднелись ярко-розовые царапины. Исток была бледна как полотно, и веснушки выделялись на носу сильнее обычного. Тэмсин хотелось сосчитать все до единой и запомнить, чтобы видеть это созвездие, даже закрывая глаза.

Она потянулась стереть слезы истока и вздрогнула, коснувшись ее, – по телу промчалась жаркая, тяжелая волна. Она исчезла так же стремительно, как и возникла, оставив только легкость. Тэмсин чувствовала себя так, будто кто-то снял рюкзак с ее спины, избавив ее от груза.