Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны - Ольга Скороходова

Наконец, еще одним упущением в тактике ОПЕК первой половины 80-х годов стало то, что первые попытки картеля по установлению контактов со странами – производителями нефти, не входящими в ОПЕК, были предприняты чрезвычайно поздно, когда ситуация на рынке уже вышла из-под контроля. Стоит заметить, что в реалиях XXI века именно налаживание взаимодействия с другими производителями нефти в формате ОПЕК+ стало залогом эффективного функционирования организации на фоне сланцевой революции. За исключением Мексики, которая придерживалась решений организации с 1983 года, с остальными производителями (СССР, Норвегия, Великобритания) достичь прочной договоренности так и не удалось. Соглашение о единстве цен на нефть с Норвегией и Великобританией было достигнуто лишь 1984 году, но только после оказания серьезного давления официальным Лондоном на компанию BNOC (British National Oil Company, основана в 1975 г. как государственная компания для разработки Северного моря и продана в 1988 г. гиганту BP). Этому предшествовала практически неприкрытая угроза А. Ямани затопить рынок дешевой нефтью в случае отказа солидаризироваться с решениями ОПЕК. Однако уже к концу года как Великобритания, так и Норвегия пошли на снижение цен на нефть, чем подстегнули решение Эр-Рияда вернуть утерянную долю рынка.

Ограниченность источниковой базы не позволяет сделать однозначный вывод относительно того, было ли нарушение правил игры со стороны норвежской Statoil и британской BNOC неожиданным для королевства. Ясно другое: политика развитых стран – экспортеров нефти могла быть параллельна линии ОПЕК лишь на ограниченном промежутке времени. Норвежская и британская компании были продуктами эры ресурсного национализма, когда добыча такого стратегически важного сырья как нефть передавалась в руки национальных корпораций, противопоставляемых ТНК. Однако их нельзя сравнивать с ARAMCO или с Кувейтской национальной нефтяной компанией.

Statoil и BNOC были инструментами правительств, которые идентифицировали себя с развитым миром и, как бы парадоксально это ни звучало, со странами – потребителями нефти. Великобритания и Норвегия, в конце концов, состояли в МЭА (последняя – на особых условиях). Зависимость Лондона и Осло от экспорта нефти и газа, с точки зрения структуры доходов бюджета, была несравнима с большинством стран нефтяного картеля, хотя норвежское государство всеобщего благоденствия в значительной степени базируется на нефтяных доходах. В конце концов, первоочередной задачей европейских нефтяных гигантов было обеспечение европейцев «местным» сырьем, а не его экспорт в далекие уголки планеты. Принесение доходов в бюджет ставилось в подчинение этой цели. Ради оживления экономики, ее подпитки дешевым сырьем и топливом Лондон мог пожертвовать нефтяными доходами, чего не могли себе позволить, например, Кувейт или Ливия. Словом, политические, экономические императивы этих государства в сфере нефтяной торговли не могли в принципе совпадать с приоритетами ОПЕК. Все это не означает, однако, что ОПЕК не стоило устанавливать с ними контакты, но, вероятно, такое партнерство дало бы большие результаты, будь оно налажено на более ранних стадиях.

Консультации с СССР, крупнейшим производителем нефти в мире, и вовсе были проведены лишь в 1986 году, когда коллапс цен на нефть стал свершившимся фактом, и после прихода к власти М. С. Горбачева, внешнеполитическая риторика которого, в сравнении с его предшественниками, в ОПЕК воспринималась с меньшим беспокойством.

8.4. Под бременем «двойного кризиса»: проблемы советского нефтегазового комплекса и снижение цен на нефть 1985–1986 гг

Для СССР серьезные процессы на мировом нефтяном рынке приобрели особое звучание, совпав с не менее масштабными изменениями в отечественном нефтяном комплексе. Москва, де факто, оказалась в ситуации двойного кризиса: связанного с падением цен на нефть и снижением закупок советской нефти потребителями, а также – со снижением уровня добычи. И это несмотря на серьезно возросший уровень инвестиций в советский ТЭК, отчасти в ущерб развитию других отраслей производства.

Советский Союз представлял вызов для стран ОПЕК не только своим присутствием в Афганистане, враждебной для многих участников этой организации коммунистической идеологией, но, самое главное, – последовательным наращиванием уровня добычи и экспорта, а также склонностью к демпингу. При этом сам СССР, как производитель, находившийся за институциональными скобками ОПЕК, был асимметрично зависим от ее решений, причем эта зависимость с годами только увеличивалась – пропорционально росту зависимости СССР от нефтяных доходов. В этом отношении ситуация на нефтяном рынке была противоположна раскладу сил на мировой политической арене, где члены ОПЕК относились (формально) к третьему миру, а СССР носил звание сверхдержавы.

Оценивая итоги Лондонского саммита ОПЕК, принявшего историческое решение о снижении цен с 34 до 29 долларов, сотрудники ЦРУ с удовлетворением отметили, что найденный компромисс удовлетворил и потребителей, и производителей нефти, оставив Советский Союз главным проигравшим и вынудив Москву «вступиться в схватку за поддержание стабильности своих валютных поступлений». С этой целью СССР повысил уровень продаж в долларовую зону в с 1 до 1,5 мбд, а также предоставил дискаунты в размере 2 долларов за баррель.

Информация о демпинге со стороны СССР находит отражение в советских документах. Например, в фонде Минвнешторга нами была найдена запись беседы генерального директора В/О «Союзнефтеэкспорт» В. П. Морозова с президентом западногерманской фирмы FEBA Oil (от марта 1982 г.), в ходе которой последний просил снизить цену на советскую нефть на 1,5 долл. – c 29 до 27,5 доллара, что было значительно ниже официальной цены ОПЕК в это время (34 долл. за баррель). Судя по всему, не без давления со стороны стран ОПЕК после заключения Лондонского соглашения в 1983 году СССР вынужден был даже поднять цену на свою маркерную нефть Urals c 27,5 до 28,5 доллара.

Усилия СССР по завоеванию максимальной доли европейского рынка нефти через предоставление благоприятных цен были мотивированы серьезной потребностью в валютных средствах. По оценке М. В. Славкиной, в период с 1976 по 1985 год общий объем нефтедолларов, полученных СССР, составил 107,6 млрд долл., в то время как в предыдущее десятилетие эта цифра составила лишь 15,6 млрд. Важно учитывать, что «газовый поворот» к этому времени еще не обернулся ростом доходов для бюджета страны, поскольку строительство трубопроводов по компенсационным соглашениям в 70-е годы имело результатом изъятие прибылей за газ, добываемый и поставляемый на Запад по этим обязательствам в 80-е годы.

В дополнение к вызову низких цен советская нефтегазовая торговля находилась под давлением снижающегося спроса на фоне масштабных изменений в энергопотреблении. Так, например, Италия снизила объемы заявок на газ с 10 млрд м³ (в 1981 г.) до 6 млрд м³ (в 1983 г.). Аналогично обстояли дела с нефтью: в 1983 году глава концерна ENI убеждал замминистра Н. Осипова, что сокращение закупок советской нефти с 4 до 3 млн тонн (на 25 %) не являлись политически мотивированными, а было связано с закрытием нефтеперерабатывающих мощностей в Италии.

Нелегкая задача наращивания валютных доходов в таких условиях имела еще один чувствительный аспект: активная продажа нефти в «долларовую зону» в условиях ограниченных объемов не могла не повлечь сокращение поставок в страны СЭВ. В 1981 году СССР объявил о снижении поставок в социалистические страны – сразу на 10 %, причем это решение было реализовано уже на следующий год. По расчетам Т. Густафсона, в 1983 году впервые в истории экспорт сырой нефти из СССР в развитые страны превысил поставки в страны СЭВ, сделав за год скачок сразу с 142,1 до 168,1 млн т. Для стран СЭВ эти показатели в соответствующие годы составляли 150,2 и 146,5 млн т соответственно. При этом в относительных цифрах экспорт в страны СЭВ имел тенденцию к сокращению еще с 1976 года, в то время как поставки в развитые страны возросли с 1976 по 1988 год в 2,8 раза. Важно отметить, однако, что относительное замедление роста поставок, а затем и относительное сокращение их объема в абсолютных числах выражалось последовательным ростом, что является не чем иным как проявлением чрезвычайно низкой энергоэффективности социалистических экономик в целом и особенно контрастирует с результатами ЕЭС на этом направлении. В 1972–1980 годах абсолютное потребление нефти в 6 странах СЭВ (европейские члены) выросло на 50 %, с 67,3 млн т (в 1972 г.) до 99,2 млн т (в 1980 г.). Доля же советского экспорта в этот регион осталась на очень высоком уровне. В среднем, в 1970–1984 годах потребности СЭВ, даже с учетом их постоянного роста в абсолютных числах, восполнялись на стабильные 70 % жидким топливом из СССР.