Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд

Итак, все тревоги и опасности остались позади и Лукреция стала полновластной герцогиней Феррары. Пока народ приветствовал Альфонсо, Лукреция принимала поздравления от знатных женщин Феррары. Одета она была роскошно: плащ из алого бархата, платье из белого шелка с длинной золотой бахромой; головной убор украшен драгоценными камнями. Она с балкона наблюдала, как народ на площади приветствует ее мужа. Затем спустилась встретить его. Для обоих настал момент триумфа. По свидетельству Проспери, лица их светились счастьем. Лукреция склонилась, намереваясь припасть к руке герцога, но Альфонсо, не дав ей этого сделать, обнял ее и поцеловал. Затем вместе они вышли к народу, после чего Лукреция проследовала в свои апартаменты, а Альфонсо продолжал благодарить людей за поздравления. Затем он присоединился к Лукреции, супруги уселись за обеденный стол, а шут Бароне при этом развлекал их.

Похороны Эрколе состоялись через два дня. Через весь город к церкви Санта Мария дельи Анджели проследовала похоронная процессия с телом герцога, кавалера ордена Подвязки, награжденного английским королем. Историк двора Гарднер писал: «Я не преувеличу, если скажу, что из всех итальянских правителей эпохи Борджиа Эрколе д'Эсте — самая достойная фигура, вызывающая более всего симпатий». Хитроумный и лукавый, несмотря на набожность, Эрколе создал процветающую Феррару. При нем город вырос чуть ли не вдвое, поднялись мощные крепостные валы, а на севере появился новый квартал с дворцами и широкими улицами. По приказу Эрколе отреставрировали церкви и монастыри. У него работали известные художники, такие как Козимо Тура и Эрколе Роберти, а главным его архитектором был Бьяджо Россетти[46]. Работу закончили перед самой его смертью. В последующие века в «городе безмолвия» можно было видеть великолепно украшенные дворцы, здания с яркими гербами, произведения искусства, однако все это — лишь бледная тень Феррары времен Эрколе. Тот город наполовину уничтожен землетрясениями, сильно повредило ему и изгнание семьи Эсте, и все же в главном он остается детищем Эрколе. При нем двор Эсте считался самым культурным двором Италии, центром театра и музыки. Он собрал самых лучших в Италии музыкантов и певцов. Он даже начал строить театр, но при Альфонсо эта работа остановилась. Дети Эрколе не унаследовали от отца набожности, и обязанности покровителя религии в городе легла на плечи Лукреции. Более всех других пострадала от смерти Эрколе сестра Люсия: падение ее произошло в ту же минуту. Монахини не любили ее за привилегированное положение. Они обвинили ее в том, что она специально вызывала воспаление своих стигматов. Какую-либо власть в монастыре Люсия полностью утратила. В то время ей не было и тридцати. Монахини держали ее в изоляции до самой смерти, которая наступила через сорок лет.

Вернувшись в Феррару, Альфонсо взял на себя обязанности по управлению делами города еще при жизни отца, а умирающий герцог утешал себя музыкой: слушал хор мальчиков и игру на клавесине. Став герцогом, Альфонсо тут же продемонстрировал умение управлять как собственной семьей, так и подданными. Братьев заверил в том, что денег у них достаточно, а потому они могут в свое удовольствие жить во дворцах, построенных для них отцом. Он быстро разобрался в экономическом положении Феррары. Государство было ослаблено войной против Венеции, а также весьма дорогостоящим увлечением Эрколе — строительством нового города. Кроме того, требовалось платить налоги. Последние годы правления Эрколе можно назвать временем дурного администрирования. Чтобы достать денег, он прибегнул к продаже подсобных помещений и к бесконечному штрафованию подданных. Санудо говорил о вымогательстве, и даже преданный Проспери писал о «преступлениях, которые следует назвать коррупцией». Альфонсо отменил многие введенные отцом налоги и отказался от продажи подсобных помещений. По утрам молодой герцог по-прежнему вместе с братьями участвовал в соколиной охоте. Но большую часть своего времени герцог отводил реформированию государства. «Герцог думает лишь о том, как бы по мере возможностей удовлетворить нужды подданных», — сообщает Проспери. Альфонсо уволил нескольких чиновников и освободил горожан от некоторых налогов. Затем послал в Венецию людей для закупки зерна, чтобы предотвратить угрозу надвигавшегося голода. А в мае он сам нанес официальный визит синьории дожей, взяв с собою Ферранте и Джулио. Дож оказал герцогу исключительные почести. С самого начала Альфонсо проявил внимание к административным способностям Лукреции. 31 июня была учреждена комиссия по рассмотрению частных петиций, и Лукреция ее возглавила. Помогали ей Ник-коло Бендидео, ставший ее секретарем, и Иероним Маньянимо. С делами своими, по свидетельству Проспери, справлялась она отлично, проявляя «ум и такт».

Одним из первых распоряжений Альфонсо было сооружение крыши над «скрытым проходом», существовавшим еще при Эрколе. Проход соединял палаццо и замок. Выйдя с восточной стороны дворца, он по мостику надо рвом вел к равелину и от башни, через подъемный мост, подходил к замку. Во время бунта Никколо д'Эсте, Альфонсо, в бытность свою ребенком, спасся вместе с матерью, воспользовавшись этим проходом, чтобы укрыться в замке. Сейчас Альфонсо соединил новые комнаты палаццо с апартаментами Лукреции в замке, чтобы сообщение с нею было более простым и незаметным для окружающих. Биограф Лукреции, Мария Беллончи, постоянно чернившая взаимоотношения Лукреции с мужем, утверждала, что причиной создания этого перехода была ревность Альфонсо. Он, дескать, шпионил за женой и хотел застать ее врасплох. На самом деле, кроме удобства общения с женой, Альфонсо хотел личной свободы. Он унаследовал от отца страсть к перестройке и украшению города и занимался этим несколько первых мирных лет правления. Итак, над проходом он поставил новую крышу, заменил подъемный мост и на этом новом мосту выстроил галерею с колоннами и множеством окон. 4 февраля Проспери сообщил Изабелле: «Полагаю, Ваше Сиятельство, слышали о проходе между дворцом и замком, но он [Альфонсо] приказал также построить винтовую лестницу [lumage quadra], по которой Его Светлость днем и ночью может спускаться на площадь, не заходя ни во дворец, ни в замок». Делал он все это вовсе не для того, чтобы следить за Лукрецией: Альфонсо хотел облегчить жизнь самому себе и развлекаться на стороне, не привлекая внимания.

После смерти Эрколе поменялись и придворные, что совершенно естественно. Как всегда, сплетничали о Лукреции. Проспери старался, как мог, ради Изабеллы что-нибудь разнюхать, но не слишком преуспел, ибо Лукреция близко его к себе не подпускала. 1 января он написал, что, став герцогиней. она взяла на себя контроль за расходами двора, «поскольку ее окружение выказало полную неспособность правильно распоряжаться деньгами». Она наложила опалу на Полиссену Мальвецци и отказала ей от дома: «Причины никто не знает, но, думаю, что таковая причина была, потому что человек она весьма разумный». Полиссена, та самая дама, которая вместе с Лукрецией охотно поддержала флирт с Франческо Гонзага, оказалась жуткой сплетницей. Возможно, по этой причине Лукреция ее и удалила. Друзья Бембо, Эрколе Строцции Антонио Тебальдео, которого он вместе с Лукрецией вывел в своих «Азоланских беседах», были, по свидетельству Гарднера, «сильно напуганы» герцогом Альфонсо в начале его правления. Секретарь Изабеллы, Бенедетто Капилупо. написал ей 3 февраля, что Эрколе Строцци угрожает сильная опасность, потому что он восстановил против себя всех людей и попал в немилость герцогу. Он намекнул, будто знает что-то, но сказать это может лично ей. В начале апреля ударившийся в панику Тебальдео написал Франческо. В письме он просил его предоставить ему пост в Мантуе, потому что «этот герцог меня ненавидит, и я не знаю за что. Мне опасно оставаться в этом городе». Вероятно, Лукреция его защищала, по крайней мере пока они оставались в Ферраре. Бембо написал в феврале Лукреции длинное страстное послание, в котором призывал ее к осторожности: «Не доверяйте никому… И постарайтесь сделать так, чтобы никто не видел Вас за письмом, потому что я знаю: за Вами следят…»Одним из шпионов мог быть Джироламо да Сестола по кличке Колья. Официально при дворе он считался музыкантом и учителем танцев, но, по свидетельству феррарского историка, он был одновременно «придворным, всадником, танцором, музыкантом, шпионом, сплетником и лазутчиком». На бракосочетании Лукреции выступил в роли хореографа, а до этого исполнял щекотливые поручения Эрколе, Альфонсо, Ипполито и служил информатором у Изабеллы. Шпионом мог быть и гасконец Жиан, придворный певец, его все звали «Жиан Канторе». Он привлек ко двору Эрколе знаменитого композитора Жоскена Депре[47]и был у Альфонсо доверенным лицом и сводником, одновременно шпионил по заданию других братьев. Возмож: но, Бембо намекал и на других придворных, таких как Беатриче де Контрари, близкую подругу Изабеллы.