Ф - Даниэль Кельман

– Крупнейшие, – повторил Артур.

– Что, простите?

– Продолжайте!

Предсказатель опустил голову, его нос завис в сантиметре от карт. Он вытащил одну и положил в середину. На ней были изображены крепость и молния, человечки застыли в неописуемых позах.

– Башня, – сообщил Артур.

– Прошу прощения?

– Это Башня?

Предсказатель кивнул.

– Башня. В сочетании с пятеркой мечей, перевернутой… И Луной… Это может означать, что…

– Но это вовсе не Башня! – крикнул Артур. – Не Башня!

– А что же это тогда? – поинтересовался предсказатель.

– Вы почти слепой, – сказал Артур. – Так ведь? Не только глухой, но и слепой.

Предсказатель уставился на стол и медленно отложил лупу.

Вопросительно взглянув на внучку, Артур указал на выход.

Мари кивнула.

– Прощайте! – крикнул Артур.

Предсказатель не ответил. Они вышли наружу.

– Но ты все равно заплатил, – сказала Мари.

– Он старался изо всех сил.

– Что все это значило? Башня, пятерка мечей, Луна – или это все-таки было Солнце? Что это означает?

– Лишь то, что он не мог их разглядеть.

– Но как же мое будущее?!

– Придумай его сама. Какое нравится.

Почему же на лице Артура читается такое облегчение, спрашивала себя Мари. Она была бы не прочь прокатиться по «Дороге призраков», но дедушка вдруг куда-то заторопился. Они пошли к парковке; Артур что-то тихо напевал. Все так же улыбаясь, он распахнул дверцу машины.

– У меня есть дом, – сообщил он, выезжая со стоянки. – Он стоит на берегу небольшого озера, и куда ни глянь, других домов не увидишь. В нем я могу работать целыми днями. Часто идет дождь. Я думал, на природе мне будет хорошо, но тогда я не знал, что на природе так часто льют дожди. Иногда я отправляюсь в путешествие, потом возвращаюсь. То, что я пишу, долгое время оценивалось выше среднего, потом перестало, а теперь я только и делаю, что читаю книги, написанные другими. И они так хороши, что я бы их написать не мог. Ты спрашивала, чем я занимаюсь, – да вот этим.

– И так ты провел все эти годы?

– Они пролетели незаметно.

– Куда мы сейчас направляемся?

Артур не ответил. Какое-то время они ехали молча, потом он притормозил и остановился.

Мари огляделась. Она здесь уже бывала, причем не так давно, с классом. Любые экскурсии навевали на нее скуку, но эта с большим отрывом лидировала в списке самых ужасных.

– Мы идем в музей?

– Да.

Она вздохнула.

Выйдя из машины, они поднялись по мраморным ступеням и пошли по длинному коридору.

– Мне скоро пора нужно будет идти, – сообщила она. – Дома уроки ждут.

– Много задают на дом?

Мари кивнула.

Была суббота, а на выходные им, к счастью, никогда ничего не задавали.

– Очень много, – сказала она.

«Так что, идем мы к Маттиасу или нет???» – написала Лена.

«Идем-идем, но попозже», – ответила она.

Картины тянулись одна за другой; на одних были только линии, на других – перемазанные краской плоскости, на каких-то еще можно было что-то распознать: пейзажи, здания, лица. Вихри, водовороты, потоки, взрывы цвета. Наверное, для того, кто подобным интересуется, все это представляло бы интерес, подумала она. Но явно не для нее.

– Мне правда пора домой.

Артур остановился у одного полотна.

– Взгляни.

Мари кивнула. Картина была в золотой раме, на ней было изображено море. С кораблем.

– Да нет, – повторил Артур. – Взгляни!

Море было синим, каким и должно быть море, оно раскинулось под безоблачным небом, на котором сияло огромное солнце. Вслед за кораблем летела стая чаек.

– Нет, – настаивал он. – По-настоящему взгляни!

Действительно, море было не таким уж и синим. На волнах пенились барашки, вода то темнела, то снова светлела. Да и у неба было множество оттенков. У линии горизонта оно, утопая в дымке, плавно переходило в море, а ближе к солнцу все расплывалось под толстым слоем белил. Если глядеть туда, то глаза начинали болеть. При этом это была всего лишь краска.

– Да, – подтвердил дедушка. – Именно так.

У корабля был длинный киль и пять труб, иллюминаторы блестели. На ветру трепетали гирлянды флажков, на палубах толпились люди, на корме возвышался на постаменте якорь. Впереди, в носовой части, стояло изваяние: громадные, искривленные часы, которые ей показывали на слайдах в школе, их нарисовал какой-то очень известный художник, только она не могла вспомнить, кто. Мари взглянула на крохотную этикетку на стене: «Переправа с дорогой скульптурой. Г. Ойленбёк, 1989».

Она подошла еще ближе, и все мгновенно растворилось. Не было больше ни человечков, ни флажков, ни якоря, ни косого циферблата – лишь несколько цветных точек на палубе корабля. В нескольких местах проглядывал холст, да и сам корабль был лишь средоточием штрихов и пятен. Куда же все подевалось?

Мари отступила на шаг назад, и все вновь сложилось в картину – корабль, иллюминаторы, люди, – хотя она только что своими глазами видела: их там не было. Она отошла еще на шаг, и теперь ей стало казаться, что картина пытается что-то ей сообщить – что-то, никак не связанное с изображенным на ней. Послание, скрытое в светлоте неба, в необъятности водной глади или в том, как корабль медленно уплывает вдаль.

– Фатум, – произнес Артур. – С большой буквы «Ф». Однако воля случая еще могущественней. Вдруг тебе достается судьба, которая вовсе не была тебе уготована. Чья-то случайная судьба. Все происходит стремительно. Но писать он умел. Помни об этом и никогда не забывай. Как он умел писать!

– Кто – он?

– Ивейн.

– Но ведь это не его картина.

Артур внимательно посмотрел на нее. Мари ждала, что дед скажет еще что-то, но он молчал.

– Можно, мы теперь пойдем домой? – спросила она.

– Да, – ответил он. – Вот теперь я отвезу тебя обратно.

Когда Мари и Маттиас подошли к дому причта, то вновь застали Эрика и Мартина в разгар ссоры. Ничего необычного в этом не было. Скорее, так бывало почти каждый раз.

– Какое счастье, что я съезжаю! – кричал Эрик.

– Я тебя не задерживаю. Мне тут фанатики не нужны. Как только можно предполагать…

– Что Бог творит чудеса?

– Бог не творит чудес! Стоит только задуматься, и не сможешь ответить на вопрос, почему в большинстве случаев никаких чудес не случается. Если он спас тебя, то почему не спас остальных? Ты что, важнее?