Половецкий след - Андрей Анатольевич Посняков

за разъезд… Коим мы, вообще-то, и являемся.

Отдав приказ, сотник усмехнулся и пояснил:

– Тот, кто увидит вас, постарается остаться незаметным… Для вас! Ну, а дальше наше дело. Вперед!

Проводив глазами отъехавших ратников, Михаил со своей юной напарницей неспешно направились к истукану.

– Если б тебе нужно было оставить послание, где ты спрятала бы? – подъехав, поинтересовался сотник.

– Смотря что, – тут же уточнила половчанка.

– Поясни! – Михайла вскинул брови.

– Ну… – девушка ненадолго задумалась. – Скажем, если послание на пергаменте или бумаге, нужен футляр и более-менее сухое место. Здесь росно по утрам – вымокнет. Было бы подходяще дупло или какое-нибудь дерево… Но деревьев здесь поблизости нет, одни кусты, да и тех мало…

Замолкнув, Лана вдруг дернулась, встрепенулась:

– Дозволь спросить, господин?

– Спрашивай!

– Почему ты думаешь, что половцы именно сегодня передадут указание своим людям?

– Скорей – заберут, – уточнил Миша. – Если вчера не забрали. А завтра уже может быть поздно! Мы знаем, где их кочевья, и они знают, что мы это знаем. Не сегодня-завтра – сражение! Грядет великая битва. Не-ет, ждать они не будут. Они… или – их люди.

– Так ты думаешь…

– Да! Могут и с нашей стороны прийти… Но скорее – уже пришли. Так где бы ты спрятала?

– Зарыла бы в землю у подножия идола… Или вообще бы не прятала.

– Вообще?!

– Просто написала бы что-то на самой бабе. Правда, может смыть дождь… Но пока сухо…

– На самой бабе…

Напарники переглянулись… Спешились… И дружно обошли бабу.

– Ну вот они, надписи! – Лана показала на покрывавшие подножие идола значки, похожие на детские стрелки – тюркские руны.

Судя по всему, знаки были нанесены углем. Значит, спешили… И те, кто сюда явятся, тоже будут спешить. Без всякой оглядки на погоду, на возможный дождь. Впрочем, почти всю неделю стояла сушь, а легкие перистые облака, иногда возникавшие в небе, на хмурые дождевые тучи ничуточки не походили.

– Будем ждать, – негромко промолвил сотник. – Вон в тех кустах схоронимся… Кстати, ты не можешь это прочесть?

– Нет, – половчанка отрицательно тряхнула головой. – Руны ведают жрецы великого Тенгри. Я же не жрицей была и даже не служанкой – чагой. Просто рабой.

– Тогда сотрем от греха… – сорвав пучок травы, Михайла принялся деятельно стирать знаки, к нему тут же присоединилась и Лана.

Вдвоем управились быстро.

– Что будем делать, если явятся? – тихо спросила девушка. – Может, позвать остальных?

– Позовем, если понадобится. – Взяв коня под уздцы, Михайла зашагал к зарослям. – Правда, не думаю, чтоб их было много. Скорее, двое, трое… Зачем им внимание привлекать?

Привязав коней просто накинули уздечки на ветки напарники расположились рядом, в траве. Просто уселись – и никто бы их не увидел, даже если бы очень захотел, высота травы позволяла.

Ударил в нос пряный запах таволги. Защекотали руки бархатные медвежьи ушки. Миша сорвал травинку, протянул между пальцами:

– Петушок или курочка?

Была в детстве такая игра. Если собранные меж пальцами тычинки густы, значит – петушок, если редкие – курочка… или наоборот.

– Ну-у… пусть курочка, – интересно, половчанка тоже знала эту игру! Ну, так половцы всю жизнь среди трав.

– Точно – курочка! – разжал пальцы сотник. – Я загадал – значит, все хорошо будет.

– Ага…

Лана потянулась с чисто детской непосредственностью, зевнула, прикрыв рот рукой. В карих, вытянутых к вискам, глазах ее отразились желтые искорки солнца, золотистая челка упала на лоб.

Красивая девочка, что уж тут говорить… И взгляд такой… лукавый. О-очень опасный взгляд!

– Жарко…

Лукаво щурясь, Лана сняла пояс и быстро стащила верхнюю рубаху, оставшись в одной нижней – из светло-серого полотна с затейливой красной вышивкой – оберегом. Под тонкой тканью виднелись острые пупырышки сосков… Да что там – виднелись, торчали в полный рост!

Не столь уж и маленькая у нее грудь… Да и вообще, с зимы девушка сильно изменилась, покруглела… уже не замухрышка-подросток, но – дева! Не воробышек – лебедь…

Похоже, хитрая половчанка прекрасно поняла, какое впечатление производит сейчас на сотника. Да и не только сейчас…

Снова потянулась, встала на колени, осторожно выглядывая из травы, отвела рукой ромашки…

– Пусто, господин сотник!

– Да я вижу…

– Ой! Шершень!

И в самом деле, вокруг кто-то тихонько зажужжал, что-то полосатое залетало кругами – шершень? Шмель? Оса?

– Ты не шевелись просто, – предупредил Миша… Однако уже было поздно… Девчонка взмахнула рукою и вскрикнула:

– Укусил, гад! Прям под лопатку! Рубаху прокусил… Бо-ольно. Надо бы жало вытащить… Да поглядеть. Поможешь, господин?

– Ну…

Михайла не успел произнести и слова, как его спутница уже оголила спину, задрав рубаху по самое некуда…

Обернулась, стрельнула золотисто-карим глазом:

– Ну? Есть там что? Потрогай… Ниже… да, да… Ой, вот здесь больно!

Никакого укуса, честно говоря, Миша и не заметил. Просто погладил девушке спинку, раз уж просила…

– Да ничего там нет!

– Это от твоих рук, господин… они такие ласковые… такие…

Их взгляды встретились… Юноша и дева поняли друг друга мгновенно, ведь хотели-то они сейчас одного – друг друга!

Внезапно вспыхнувшая страсть электрической искрой пронзила обоих… И вот уже губы слились в поцелуе – терпком и пряном, как запахи степных трав…

Лана так и осталась на четвереньках. Погладив нежную девичью спинку. Михайла стащил с половчанки порты, положил ладони на талию, Лана подалась назад и тихонько застонала.

А потом разлеглась в траве, усталая, но довольная… улыбнулась и вдруг прижалась ухом к земле, прислушалась…

– Кто-то скачет! – в голосе девушки прозвучала тревога.

Напарники быстро оделись, осторожно выглянули из травы, увидев подъезжающих к истукану всадников.

Их было двое – половцы, сыны степей. Верхом на приземистых лохматых лошадках, оба чем-то походили друг на друга: безбородые, с тонкими вислыми усиками, в одинаковых коричневатых кафтанах с желтой тесьмою, надетых поверх рубах и плотно облегающих торс. Из-под закатанных рукавов кафтанов виднелись длинные узкие рукава нижних рубах.

На обоих – войлочные остроконечные шапки с загнутыми вверх полями. Узкие порты – скорей, просто ноговицы – заправлены в высокие сапоги, прикрепленные к поясу узкими кожаными ремнями. Из оружия Миша заметил сабли, боевые топорики и притороченный к луке седла саадак с луком и стрелами.

– Что будем делать? – тихо спросила Лана.

– Брать!

– Двоих?

– Можно и одного… Поглядим, кто тут у них за старшего. Пока – тсс! Наблюдаем.

Между тем всадники озадаченно закружили вокруг каменной бабы, явно что-то высматривая… Ну ясно что. Послание. Знаки! Которых уже не было стараниями Миши и Ланы.

Вот один что-то повелительно бросил другому. Тот спешился, склонился… Обернулся и с обескураживающим видом развел руками.

– Пешего – уберешь, – шепотом приказал сотник. – Старшего