Беглый огонь - Петр Катериничев

Ну вот и все. Спасибо этому дому, а мы пойдем на север. И там переждем опасность. А когда все подохнут – мы вернемся.

Нет. Я решительно выпил мало водки. Появилась какая-то игривая и неуместная дурашливость, раз начал думать фразами шакала из «Маугли». Добавим. Пока есть что. Двести пятьдесят для кита – не доза, для блохи – не море. Для меня – в самый раз. Вот так. Гэкнуть напоследок, и – вперед. С песней: «В поход на чужую страну собирался король…»

Аккуратно прикрыл за собой дверь и посеменил вниз по лесенке. Выглянул из подъезда: тишина и благость. И снова, как и час назад в авто, на меня накатила глупая жалость: словно сейчас я был не я, а далекая, безличная звезда, с удивлением взирающая на неприкаянного субъекта мужеска пола, устремленного даже не в ночь, в никуда.

Так и есть, права звездочка. Идти мне некуда. И слезливо-пакостное настроение, то ли от перебора «огненной воды», то ли от зависти к темным ночным окнам мирно спящих семей, расплескалось в глубине груди щемящей тоской… Вместо того чтобы брести проходным к покинутой «Волге», я присел на затененную кустами скамеечку, откинулся на ней в полной расслабухе, изучая взглядом мириадозвездное близкое небо. К чему все наши метания, если мир так совершенен и единственно лишнее и вредное существо в нем – человек?.. Или он нужен как раз затем, чтобы мир осознал, насколько он совершенен?

Я вовсе не собирался останавливать «поток сознания». Имеет воин право на легкую расслабуху? Ведь совсем немного нужно: просто посидеть и посмотреть на звезды, чтобы почувствовать себя бессмертным.

Выудил из сумки пачку, подхватил губами сигарету, чиркнул спичкой и – замер: через двор двигались четыре тени. В форменках. Трое блюстителей из «линейки», «безлошадные», видимо выставленные в усиление прямо из милицейской школы, и прикомандированный к ним стажер направились прямо ко мне. Надо полагать, решили выяснить: кто в пятом часу утра неприкаянно покуривает на лавчонке?

Автоматов при них не было. Молодняк. Выметают из городка отбросы, вроде бомжей и другого антиобщественного элемента. Лавров борцов с бандитизмом им сегодня, увы, не досталось, а крутость показать хочется. А чего? Ребятишки молодые, здоровенные, работой дорожат, при дубинках, по странному недоразумению прозванных резиновыми, при «кандалах», способных превращаться в хороший кастет… И пистолетик хоть у одного, да имеется. Я не настолько туп и самоуверен, чтобы решить махаться с молодежью вместо утрешней зарядки и на таких невыносимо невыгодных условиях. К тому же правило номер один для любой реальной, но необязательной схватки, вроде уличного мордобоя, гласит: если можешь убежать – беги. В простонародье сей немудреный метод называют еще «три-дцать третий прием каратэ»: ноги мои ноги, несите мою…

– Гражданин… – услышал я ленивый оклик старшого юнца. Блюстители шага не прибавили, напротив: двигались с уверенною ленцой наделенных властью суперов.

Пора. С лавки я сорвался как выпущенная из рогатки гайка. С треском проскочил кусты и ринулся через проходные, благо блочные «новостройки» конца семидесятых – это один большой «сквозняк». Проскочил двор с уродами из железобетона, когда-то изображавшими Гулливера, коней, машинки, – вот ведь пришла же какому-то подлому и влиятельному дизайнеру мысль украсить этими каменными убожествами дворы по всей Стране Советов – от Прибалтики до Курил! Ну, Прибалтика, положим, отвертелась, а вот матушка-Россия покорно разместила бетонных долбанов на всей территории вверенных ЖЭКам строений, пугая детей и их родителей. Как пелось, «ускакали де-ревянные лошадки…».

Но размышлять об изысках архитектурных излишеств нет ни времени, ни резона. Несусь, как ломом пуганный сайгак, но кованые ботинки молодежи из «линейки» не отстают. Нет, сначала я оторвался, но через пару секунд рядовые прочухались и решили проявить свойственную молодым дерзость и неугасший задор. А чего ж не проявить, коли от вас убегает не метровый верзила, громыхая и постреливая при отходе короткими очередями и одиночными выстрелами, а небрито-нетрезвый субъект, явно не чающий от встречи с борцами за правопорядок ничего хорошего по причине алкогольного опьянения… Да и развлекуха опять же: побег можно приравнять к оказанию сопротивления, тогда почему бы не пройтись дубьем по ребрам гражданина, который, вместо того чтобы мирно дрыхнуть в люле перед трудовым днем, на звезды таращится!

Прикомандированный к служивым стажер оказался самым прытким. Разрядник, ходить ему конем! Воздух со свистом вылетал из неиспорченных курением легких, спортсмен меня настигал хорошо выверенным аллюром, словно не в догонялки игрались, а олимпийскую медь оспаривали где-нибудь под Лос-Анджеле-сом; у меня даже появилась опаска, что парень, догнав меня, рванет дальше, в светлое будущее, и будет там первым! Таких карьеристов на тернистом жизненном пути должен хоть кто-то остановить? Ну а если не я, то кто? Тем более в спецназовском простонародье прием называется просто: «рубить хвост по частям».

Учуяв дыхание преследователя в аккурат за моей спиной и слегка изменив траекторию бега, резко нырнул вниз и сгруппировался. Пока я катился колбаской, незадачливый настигайло споткнулся об меня нижними грабками и изобразил полет шмеля, а скорее – крокодила, ибо летел низехонько-низехонько. Зато с хорошей скоростью. Тормозом ему послужил ободранный Бармалей с отбитыми конечностями; притом бандит мерзко лыбился широко раззявленным ртом с остатками арматуры, а поперек лба у него было начертано робко подрастающим поколением весьма неприличное слово. Стажер ткнулся в бетон всей мощью тренированного тела и сполз к основанию памятника развитому дебилизму. А что он хотел? Забыл песенку? «Наша служба и опасна, и трудна…» Вот теперь пусть и хлебает полной ложкой. Ибо жевать ему уже нечем.

Но позлорадствовать над поверженным всласть мне не довелось. Кадровые менты, похоже, осерчали. Двое продолжали цокать коваными ботинками по асфальту, а третий извлек уже из кобуры табельный «ПМ». И хотя я резонно сомневался, что этот пасынок Ворошилова сумеет попасть в мою мятущуюся персону с тридцати шагов, пуля, как известно, – дура. Просвистит и – ага.

А в мои планы это никак не входило. Честно говоря, у меня вообще никаких планов не было. Было лишь желание, страстное, как поцелуй квартеронки, – не заполучить кусок свинца промеж лопаток.

Ногам передались сильные чувства хозяина. Секунду спустя я вывернул за угол крайнего дома. Дальше было широкое шоссе: пересечь и – в пампасы частной застройки. Надеюсь, среди особняков старых русских найдется сараюха, где я мог бы отлежаться до света!

Тем не менее я пробежал еще метров сто вдоль длиннющего дома, прежде чем ринуться через шоссе: лампы над дорогой горели скудно – экономия, а в том месте, куда я устремился, вообще была полная темень.

Выстрел в коробочке спящих домов грохнул так, будто гигантским куском фанеры хлобыстнули о железо. Пора: я рванул на дорогу, и тут…

Откуда вывернуло это несущееся на приличной скорости пучеглазое чудище, неведомо: свет фар ослепил, меня поддало бампером, и я не видел уже ничего, только несущееся на меня полотно шоссе. Мелькнувшая мысль была простой до глупости: представление закончено, свет погас.