Геологи шутят... И не шутят - Борис Горобец

(Из очерка С. Ф. Бегунова, геолога и картографа

Западной Чукотки [ГЖМ-7. С. 372])

* * *

Два эпизода, рассказанные к. г-м. н. Г. П. Александровым, ученым секретарем главной редакции Государственной геологической карты СССР 1:1000000 (ВСЕГЕИ), ветераном ВОВ, фронтовым разведчиком.

Приняли за ревизора

Летом 1953 г. студент-дипломник Александров направляется в ГРП в Листвяжном (Красноярский край, близ поселка Кокуй). На причале его встречает группа людей: «Не беспокойтесь, Ваш рюкзак донесем сами. Вас давно ждет начальник партии». Пришли. Из дома выходит начальник, представляется. «Прошу в дом, я жду Вас уже три дня». Входят в дом. Сопровождающие удаляются. «В. С. Бочков, севший рядом, услужливо предлагает жареную рыбу, красную икру, мясо, овощи. Налив наполовину два стакана с коньяком, один протягивает мне и торжественно произносит:

— За встречу!

И тут я понял, что меня принимают за кого-то другого.

— Владимир Степанович, прежде чем начать застолье, давайте уточним ситуацию. Я студент-дипломник Ленинградского горного института. Направлен к Вам на практику в качестве участкового геолога. А Вы кого ждали?

Бочков заразительно рассмеялся.

— Я принял тебя за московского ревизора, которого жду уже три дня. И вот, наконец, является молодой человек в форме с контрпогонами <в те годы геологи имели форму военного образца>. Настоящий ревизор! Я знал, что ревизоры тоже носят служебную форму, но никогда ее не видел. Уж коли налито, надо выпить. Итак, за встречу!»

Приняли за бандита

Однажды Александрову поручили охранять бухгалтера, который должен привезти зарплату для ГРП из Кокуя. Летом 1953 г. в окрестностях появилось много амнистированных уголовников, поэтому Бочков вручил Александрову вальтер. В Кокуе встретил бухгалтера, который имел типичный вид: в очках, в костюме, при галстуке, в ботинках, с кожаным портфелем. Александров заставил его переодеться в фуфайку, старые брюки, кирзачи, кепку. Взял мешок, затолкал туда вещи и пачки с деньгами, в углы положил по картошине, перевязал их бечевкой. Взял мещок за спину. Сели в илимку, которую тащил катер. Там поблизости расположилась пара щегольски одетых парней. Один из них попросил закурить.

«— Молод побираться, — сердито ответил я. — Мог бы и воровать».

Завязался разговор, шедший с употреблением блатной фени. Вдруг Георгия спрашивают:

«— Где срок чалил?

— Да тут, неподалеку.

— Наклевывается богатое дело. Можем взять в компанию. Как ты?

— Мы свободные птицы, — отвечаю. — Недавно на воле. Любой куш не помешает.

— Сегодня один фраер повезет геологам в Листвяжный большие башли, — говорит бандит. — Встретим его на таежной дороге. Трах, бах, и мы с башлями. Ну как, согласен?

— С одним условием. Куш делим поровну, — отвечаю».

Вскоре к илимке подошел встречный катер. Георгий с бухгалтером перешли на него. В Кокуе сообщили милиционеру, тот организовал задержание бандитов.

По приезде в партию Бочков сказал бухгалтеру:

«— Я знал, кого дать Вам для охраны. Георгий — боевой офицер, разведчик».

(Из очерка Г. П. Александрова [ГЖМ-7. С. 159, 168])

* * *

Следующие два минирассказа прислал к. г.-м. н. Василий Александрович Габлин, бывший сотрудник ВИМСа.

Как надо делить добычу

В 1978 г. в Якутии, в составе партии № 12 «Аэрогеологии», на речке Огороха я собирал халцедоны. Набрал достойного материала три мешка. Надо было поделиться с однокурсником Володей Шумовым, и я разложил добычу на две кучи: Подошел начальник партии Арон Григорьевич Кац, знаток и ценитель агатов-халцедонов. Он молча наблюдал за процессом дележки, потом вдруг смешал обе кучи в одну и сказал: «Делить надо не так. Сначала ты себе выбираешь то, что тебе нравится, только не слишком много, а уже потом делишь».

Повариха и шофер

Дело было в полевой партии, работавшей на Горном Алтае. Повариха, если таковая была, обычно являлась женщиной начальника (это — неписаное иерархическое правило, а также мой личный опыт). Хотя могло быть и по-другому, если начальник партии был с женой, или же он — человек высокой морали, или думает только о работе. В этой партии поварихой была совсем молоденькая девушка. Начальника она не интересовала, зато весьма интересовала нашего молодого шофера. Да и сама она на него поглядывала. Однако дальше этого дело пока не шло. Все мужики сочувствовали шоферу и давали ему всяческие мужские советы. И вот как-то вечером, когда вся партия сидела у костра, повариха встает и идет в свою палатку. А через какое-то время в палатку к ней шофер входит. Мужики поднимают вверх большие пальцы, похохатывают — наша победа!

И вдруг из поварихиной палатки вываливается почти голый шофер и начинает кататься по земле, давясь от хохота. Через несколько секунд из палатки вылетает полуголая (до пояса) повариха, и ее начинает рвать белой пеной. Потом выяснилось, что повариха была совсем не против сближения с шофером, но очень боялась «залететь». Поэтому шофер купил в поселковой аптеке таблетки контрацептива. Но он ей не сказал, как следует употреблять именно это противозачаточное. А у нее не было личного опыта, она думала, что все таблетки всегда принимают перорально, т. е. в рот.

Примечание. В. Габлин услышал этот рассказ от Сергея Галюка, МГРИ.

Охотник

В партию А. Н. Мильто, работавшую на Кондере, пришел наниматься якут Тимофей Петрович.

«— Последнее место работы? — спросил А. Н.

— Звероферма. — И, немного подумав: — Заведующий.

— Охотник хороший?

— Как же! Белка в глаз стрелял, глухарь стрелял, сагжой и сохатый стрелял. — И, немного подумав: — Однако медведь тоже стрелял.

— Пойдешь к нам в партию охотником?

— Почему не пойти? Конечно, пойду.

Идея казалась прекрасной: все лето будем с дичью.

<…> Наступили рабочие будни. В центре Кондерского кратера стоит наш лагерь. В маршрутах геологи, геофизики и промывальщики. Рабочие рубят профили и копают первые канавы. Только охота никак не начинается. То „зверь ушел высоко в горы от комара“, то он „залег где-то от паута“, то „сагжой шибко хитрый, далеко слышит“ и так далее. Но, со слов минералогов, которые днем оставались в лагере, было известно, что „Чингачгук“, рано утром отправившись на охоту, вскоре возвращался и полдня спал в своей палатке. Несколько раз А. Н. с ним серьезно разговаривал и стыдил, но все было бесполезно. И все же мы месяца полтора надеялись, что хоть одного сохатого или оленя охотник убьет. До такого случая. Как-то вечером с севера донесся запах гари, а вскоре показался столб дыма. Прибежал возбужденный и перепуганный „Чингачгук“. Из его бестолковых рассказов в конце концов выяснилось: Тимофей увидел „шибко большого медведя“, который хотел на него напасть. Тогда, чтобы испугать медведя, наш храбрец поджег тайгу. „Шибко большого медведя“, который без медвежат, в разгар лета, когда давно кончились все свадьбы и полно корма, хочет напасть на человека, оставим на совести рассказчика. Но то, что мужчина с полным магазином патронов в карабине, испугавшись медведя, устраивает таежный пожар, в котором может сгореть не только наш лагерь, но и весь Кондер, было настоящим преступлением».