Геологи шутят... И не шутят - Борис Горобец

(Из очерка памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 526, 534])

Главный геолог: «И хорошо, что сейчас ничего не находят!»

Геннадий Сергеевич Аверьянов отдал Таджикистану почти 40 лет жизни. Он проработал главным геологом Памирской ГРЭ с 1969 по 1992 год, был первооткрывателем нескольких месторождений, в том числе оловянного (Трезубец), провел поэтапную разведку бора на высотном (от 4,5 до 5 тыс. м.) м-нии Ак-Архар, длившуюся более 20 лет; запасы его были приняты ГКЗ на баланс[39]. Основной смысл освоения этого месторождения был даже не сырьевым (бора в стране хватало), а социальным. Требовалось дать работу на месте проживания безработному населению высокогорного района Бадахшана. Его было невозможно переселить в районы с меньшими высотами, люди не могли к этому приспособиться, болели и умирали. С крахом СССР этот гуманный проект был, разумеется, прекращен, и горцы остались в эпохе натурального хозяйства.

Г. С. Аверьянову удалось договориться о работе во ВНИИСИМСе (г. Александров), куда он и переехал во время гражданской войны в Таджикистане. В одной из своих рецензий он написал:

«Какова участь геологов, открывавших месторождения? О них ничего практически неизвестно. Откуда взялись Абрамовичи, Дерипаски и др., непричастные к поискам и разведкам? Если бы с каждой тонны, кубометра, грамма, карата причастным к этому делу людям что-то „капало“, тогда — другое дело! Мне как-то пришлось читать популярную лекцию по геологии в нашем городе. Меня спросили: „А сейчас геологи что-нибудь находят?“ Я ответил, что да, но очень мало. И это, на мой взгляд, хорошо! <выделено мной. — Б. Г.> Возможно, хоть что-то останется внукам-правнукам от распродаж».

(Из очерка памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 557])

Смертельная отвертка

«Проплавали мы почти месяц. При сдаче мотора и инструмента обнаружилась у меня „крупная“ недостача — пропала отвертка. Замначальника не подписывает обходной лист, бухгалтерия не дает заработанные деньги. Пошел в магазин, купил отвертку, принес. Замначальника говорит:

— Это не та отвертка, давай нашу!

Пошел на базу. Обыскал „казанку“ <лодку>, вещи — отвертки нет. Пришел обратно к замначу. Он говорит:

— Прости за этот маленький урок. Неизвестно, где ты будешь работать. А у меня на Севере, где я до сих пор работал, погиб такой же отряд из трех человек. Просто утопили последнюю отвертку, не смогли открутить пару винтов, отремонтировать мотор и вовремя сплавиться. Река замерзла, а с ней и отряд.

Сказал я спасибо за урок, имел всегда запасную отвертку и помню урок до сих пор».

(Цит. по очерку памирского геолога, В. Д. Фоменко [Там же. С. 592])

Конь и вошь

«Мы послали в Шемазу <Кавказ> на почту одного из наших студентов-коллекторов. Тот на обратном пути гнал лошадь без остановки все 25 км. В результате конь никак не мог помочиться после прибытия на место. Мы были очень встревожены, но тут один из местных жителей посоветовал позвать старика, „народного ветеринара“. Тот пришел и сказал, что ничего страшного нет, подозвал одного из мальчишек, наблюдавших за происходящим, отвернул у него воротник рубашки, поймал вошь и запустил ее в головку члена нашего жеребца. Через несколько секунд все было в порядке — конь помочился, опасность миновала».

((Из очерка академика В. Е. Хайна, ГИН [Смирн. сб.-2004, С. 211]))

Экскурсия на вершину

из «дома престарелых»

«Поиски и картирование на больших высотах было тяжелой работой. <…> На Киргизском хребте есть пик Ильбиритер, 5 тысяч метров с чем-то. С северо-восточной стороны — острый гребень и зачетная вершина для альпинистов. Но с южной, со стороны Сусамыра, была козлиная тропа, по которой можно было заехать на лошади. Вот мы однажды едем с конюхом Бейшимбеком, я смотрю: по гребню карабкаются люди с рюкзаками. Я говорю: „Давай три часа потратим, заедем туда, испортим им настроение!“ Вот мы на лошадях, и уже потом пешком, лошадей на поводу вели, забрались туда. Вершина. Тур стоит. Мы в консервную банку положили записку. Я написал с ошибками, корявыми буквами: „Здесь на святой день Троицу из дома престарелых была экскурсия. Дед Антип, 95 лет, Нюся, 102 года“. <…> Чай пьем. Вот появляется первая личность. Увидел тур. Ура-а-а! <…> Потом оцепенел: видит — две лошади, два каких-то типа сидят.

— А вы что тут делаете?

— А мы тут работаем, сюда приезжаем пообедать, здесь такая красивая панорама…

— Как же так? Для нас это зачетная вершина».

(Из книги [Летников, 2008. С. 135])

Акт о списании барана

1954 год. Киргизский хребет, 2,5 тысячи метров. Ф. А. Летников возглавляет геологоразведочный «отрядик», в который еще входят геолог Эрик Фахрутдинов, повариха и конюх.

«Подъехали к юртам. <…> Нищета страшенная. <…> В юрте на огне — казан, в нем кипит молоко, готовится молочная лапша. <…> Я раскрыл сумку, там была топографическая карта <...>. Нас как раз передали из МВД в Минцветмет, и были изготовлены новые печати. Начальник партии уехал в отпуск и оставил мне старую печать — вдруг пригодится. Достал я печать, посмотрел ее, и тут киргиз оживился. <…> Я спрашиваю конюха, что он говорит? Выяснилось, что если у нас есть бумага, печать, ручка или химический карандаш, то мы сейчас можем составить акт на списание барана и съесть его. Чабан сказал, что они давно не ели мяса, а овцы, которых он пасет, колхозные. Не дай бог! <…> Очень хочется мяса. О чем речь? Я вырываю из тетрадки листок и пишу акт: „Мы, нижеподписавшиеся, начальник поискового отряда Летников Ф. А. и инженер-геолог Фахрутдинов Э….“ Вписываем повариху, конюха и троих чабанов, которые были на месте следующего события… Я спрашиваю: „О чем будем писать? Что волк утащил?“ — Нет, пишем, что во время ливневого дождя и таяния снега река вышла из берегов, пошла большая вода и утащила одного барана, когда он пытался перейти речку. Поймать его и спасти не было никакой возможности. Все расписались, я поставил дату и печать. Пошел конюх с киргизом, выбрали хорошего барана, быстро зарезали. <…>. Мясо было приготовлено великолепно. <…>.

Через пару дней сижу вечером у входа в палатку, этикетирую пробы, подъезжает киргиз с лошадью:

— Ак-Кос, Аман! <Летникова прозвали Ак-Кос — белобровый — за выгоревшие брови>. Пишать бар ма?

— Бар (есть).