Дочка, не пиши! - Катерина Шпиллер

Из-за этого меня объявили бездельницей и лентяйкой?

Это я сама была недовольна собой и считала, что способна на большее, я сама себя поедом ела, что не достигла большего. Я и по сей день не считаю, что сумела сделать в этой жизни что-то настоящее, большое, то, о чем мечталось. И мне в голову не приходило надуваться от гордости по поводу публикаций в известных изданиях, как это сделал Режабек, вспоминая замшелые времена советской власти, когда у него прошла пара заметок… Эта его гордость так ничтожна и унизительна для него же! Но он этого даже не понимает.

И зарабатывала я, когда работала, очень достойные деньги, не меньше мужа. Так что опять соврал Режабек.

Еще меня потрясла наглость, с которой Режабек придумал несусветную чушь, будто мои родители растили Алису. О-па! От возмущения и злости я чуть не швырнула мой бедный ноутбук о стену. Вот как это было на самом деле. Обычно по пятницам мать звонила и елейным голосом спрашивала: «Ты привезешь нам ребенка?» На выходные им очень хотелось получить игрушечку-развлекуху. Конечно, я привозила. Алиска бывала у них до воскресенья. Вечером накануне понедельника мне возвращали «куколку». Я получала назад едва дышащего от перекорма ребенка, капризного и плохо управляемого. С «куклой» играли, разрешая ей все что угодно и не заставляя ничего делать, выполняли любые ее капризы. Двух дней для малышки вполне хватало, чтобы превратиться из маленькой послушной девочки в избалованного Плохиша. Потом, как минимум, пару дней нужно было приводить ребенка в норму. Не единожды я объясняла родителям, что так нельзя. И что слышала в ответ?

– Мы – бабушка и дедушка, мы не обязаны воспитывать. Да, мы будем баловать и делать то, что нам всем приятно. Имеем право!

– А мне потом расхлебывать?

– Ничего, справишься.

Ни одного раза мы с Климовым не съездили вместе в отпуск – ни разу! Потому что, хотите верьте, хотите нет, мне даже в голову не приходило попросить родителей взять к себе мою дочь дольше, чем на пару дней. Мать давно уже сумела установить такое правило жизни: поскольку ее работа – святое, никто не вправе посягать ни на один лишний час ее времени! Растить, воспитывать мою дочь? Ну, нет, только поиграть в куколку и в строго определенные часы. А я и не возражала, я ведь никогда не могла расставаться с Алиской надолго… А долго для меня – это та самая пара дней. Я ужасно скучала, без дочери дом казался холодным, пустым и страшным. Но все-таки интересно, это мама так беспардонно лгала, или в слабой голове брата так трансформировалась информация, или просто Режабек сам придумал, что мать растила и воспитывала внучку, а я тем временем лежала на диване и ела пирожные.

Вернемся к моему «безделью». Да, в самые последние годы стараниями «любящей» родни я уже просто не могла работать. Заболела и слегла. Слегла в прямом смысле этого слова. И на ноги меня поднимали в больнице. Но, даже выйдя оттуда, я не была способна работать, долго еще не могла… Хотя предложения были весьма заманчивые, но, увы…

А Режабек вообще облажался по полной программе. Его не было в Москве, в России 20 лет, что он знал? Слышал ли меня по радио? Читал ли мои статьи в московской прессе? Или мать выдавала ему лживую информацию обо мне, возможно, чтобы пощадить его пьяное израненное самолюбие? Уверена, что все было именно так: мать не хотела травмировать моими успехами пьющего и ничтожного сына. Жалела убогого. Так, если помните по моей книге «Мама, не читай!», она когда-то пожалела мою невестку (в книге я назвала ее Мурочкой) и попросила меня, 15-летнего подростка ни в коем случае не надевать при ней новое красивое платье, чтоб не огорчать юную жену брата.

«А на матери ты просто паразитировала, и чем старше становилась, тем сильнее. Ведь ты, даже когда писала книгу, не случайно сделала ее продолжением „Вам и не снилось“. Ведь кто тебе, такой талантливой, мешал написать что-то свое? Но ты не стала. Все было просчитано. Напиши ты что-нибудь просто от себя, шанс быть опубликованной был бы равен нулю. Напиши продолжение „Вам и не снилось“ какая-нибудь Люба Холобудина из Урюпинска, и ее шанс опубликоваться был бы нулевым. А тут почти беспроигрышный вариант. Талантливая дочка пишет продолжение романа талантливой матери».

Ага, вариант беспроигрышный. Его придумали издатель с матерью. И мать меня очень долго уговаривала написать продолжение, потому что издатель этого сильно хотел. Матери понадобилось немало времени, ведь я отказывалась, не чувствуя в себе писателя. И неправа была в одном: дала себя уговорить и написала. На этом мои писательские «амбиции» и закончились. Об этом подробно рассказано в книге, но Режабек эту деталь «упустил».

А вот бедный мой брат навсегда останется никому не нужной Любой Холобудиной, не буду писать откуда, чтобы город не обижать.

«Как ты честно сообщила всем читателям, правда, в несколько завуалированной форме, перепихнуться с другими мужиками тебе проблемы не составляло, а идея найти обеспеченного мужа давно не оригинальна и придумана не тобой».

То, что он давно заслужил получить по пропитой физиономии от моего мужа, Режабек уже знает из личной переписки. Он вырос в семье «совков» и продолжает сам оставаться «совком», а потому не ведает, как ведут себя настоящие мужчины, когда подобные мерзости говорят об их женщинах. Как мужчина Режабек – полное ничтожество, раз позволяет себе подобное. Он и потом позволил себе многое, об этом рассказ впереди…

Я знаю, что с юного возраста тема про «перепихнуться» – его любимая. Потому он и щупал темными ночами меня, маленькую девочку. У него, очевидно, были сильные поллюции, эротические сны и прочие юношеские проблемы. И ему срочно надо было «перепихнуться». Хорошо, хоть он побоялся это сделать с маленькой сестренкой, великий ему за это поклон. Кого ж ему сейчас щупать, бедному, после того как жена бросила несчастного алкаша?

Хочу еще обратить внимание читателей, что все эти мерзости про «перепихнуться» редактировал и размещал на своем сайте мой отец. Как после этого называть такого человека? Я не знаю это рыбьеглазое существо в очках, не знаю. Папы такими не бывают.

А теперь немного отвлечемся от увлекательнейшего разбора «эссе» Режабека. Такие типы, как мой братец, умеют удивительным образом переворачивать все с ног на голову, перевирать, передергивать и в результате бесконечно лгать. Такие типы нередки в нашей жизни, особенно часто они встречаются среди, как нынче модно выражаться, лузеров, озлобленных на весь мир неудачников и во всех смыслах непривлекательных людей. Они сами осознают свою ущербность, но, вместо того чтобы что-то изменить в себе, как-то поработать над собой, начинают трясущимися от злобы и зависти руками собирать коллекцию чужих промахов, неудач, недостатков.

Именно среди этих людей Режабек, естественно, нашел и понимание, и поддержку. Благодарные его читатели с наслаждением бросились разбирать мою жизнь, мою личность, причем не столько с его слов (ему особенно обо мне и сказать-то было нечего), а в большей степени, как это ни смешно, из моих рассказов о себе. Я писала, что из меня не получилось музыканта, что я не умела шить, была некрасивой, неловкой, не умела строить отношения с противоположным полом… Вывод последовал незамедлительно: мерзкая дочь до смерти завидовала успешной, красивой, талантливой матери, а сама была во всех отношениях бездарной и уродливой. Что ж, жалкие люди понятия не имеют, что такое рефлексия и как человек сам может о себе нелицеприятно думать, как строго он может спрашивать, требовать с себя, быть неудовлетворенным собой, страдать из-за этого, подчас бывая безжалостным к себе, а потому несправедливым.