Никто, кроме президента - Лев Гурский

– Максим, постойте, – в смятении начал я, – я, кажется, неточно выразился…

– Не беспокойтесь, Лев Абрамович, – улыбаясь прервал меня Лаптев, – я не собирался вынимать из кармана инопланетянина. Зато второй вариант мы вполне можем обсудить. И чтобы в ваших глазах я не выглядел сумасшедшим – а у вас, могу поспорить, мелькнула такая мысль, – давайте пригласим к нашему разговору одного уважаемого человека. Ранг его настолько высок, что может рассеять любое сомнение.

– Вы хотите сказать… – Я почувствовал, как у меня снова начинают ныть бок, плечо, копчик и даже ухо. – Вы хотите сказать, что прямо сейчас позовете сюда президента России?

– Нет-нет, – качнул головой мой гость, – не его. Пока не его.

Говорят, что всякая власть – от бога. Чушь собачья, уж поверьте мне на слово. Лично я никакой власти никому не давал и ни у кого не забирал. Из всех моих коллег лишь древнегреческие олимпийцы пробовали хохмы ради сгибать на Земле властные вертикали, превращая их в косые диагонали. Те бездельники и впрямь могли наколдовать внизу путч-другой, возвести на троны пару-тройку банановых кесарей, похихикать над их свинскими рожами, а затем наплевать на все с высокой горы, смешать фигурки и пойти накушаться амброзией в небесном баре. Типа гейм овер, шабаш, надоело… В общем, после греков, устроивших человечеству веселенькое детство, ни один вменяемый бог не рисковал больше корчить из себя Политбюро ЦК КПСС и не отправлял вниз ангельских коммандос – даже когда очередная макака в золоченых побрякушках позволяла себе внеплановое богохульство.

Ясно и ежу: если ты – духовная эманация, не следует парковать царство божие среди земных. По-русски говоря, духи – отдельно, котлеты – отдельно. Стоит разок проявить слабость, взалкать справедливости, принять чью-либо сторону, как тут же вся эта кодла из королей, президентов и генералиссимусов гроздью повиснет у тебя на ногах, оседлает твою божественную сущность и будет рада-радешенька прикрываться тобой, как щитом. Кого-нибудь побили? Бог наказал. Украли? Бог взял. Помирает? Бог с ним. Тебя, словно министра по ЧС, начнут совать в любую прореху: ты и в помощь, и один за всех, и правду видишь, и помилуешь, и спасешь, и сохранишь, и укрепишь, и простишь, и дашь, и не выдашь, и не фраер. От такого напряга даже у Шивы через неделю опустятся руки, даже у Одина отсохнет борода, даже Гор повесит клюв. Скажи, о Светоносное божество, тебе нужны эти проблемы?..

Так я уговаривал себя, сидя в опочивальне и меланхолически доедая сосиски. Марта с Марией, конечно же, не догадались купить горчицу, зато у них хватило мозгов изыскать среди ведических припасов наименее пресный соус и подать его под видом кетчупа. В целом, союз Микояна с Кришной оказался недурен. Однако сейчас никакая жратва вечерняя не могла погасить тревожных мыслей.

То, что я услышал от Ады-Адажио, наполняло мое сердце смутой и волнением. Уйти в астрал не удавалось. Экскурсы в прошлое не успокаивали. Прецеденты не убеждали. Как Нектарий я имел право воспарить над суетой, но бренная изюмовская оболочка теребила карму и требовала предпринять хоть что-нибудь полезное.

Есть золотое правило живых богов: когда возвышенное и земное вступают в спор, сердце – не единственный рефери. Надо еще вслушаться, не бурчит ли в животе, не бегают ли мурашки. Если бурчит и бегают, как сейчас, то можно верить сердцу.

Я кинул обратно в кастрюлю недоеденный сосисочный хвостик, принес про себя извинения Свету и выдал своей земной ипостаси карт-бланш. Будем считать, бог сегодня настолько великодушен, что переуступит на время бразды человеку. И что? Что в такой ситуации может сделать гражданин России Фердинанд Изюмов?

Обратиться к ментам? Хо-хо. Не смешите наши валенки. Представим на миг, я заявляюсь к генералу прямо на Петровку, 38 в парадном белом плаще с малиновым подбоем… нет, в таком божеском виде дальше проходной меня элементарно не пустят. Ну хорошо. Надеваю цивильный костюм, смахиваю пыль с охранных грамот Евросоюза и проталкиваюсь прямо к главному менту Москвы. Дальше что? Поведаю ему про то, как детей президента Волина держат в заложниках на такой-то даче? Первый вопрос ко мне: откуда у вас, гражданин Изюмов, такие сведения? Кто-кто-кто рассказал вам? Новая адептша? А вы, мил человек, извиняюсь, кем работаете? Ах, богом? Да-да, конечно. Дежурный, вызовите санитаров!

Допустим, сказал себе я, в тактических интересах можно утаить свою последнюю работу. Каковы две предпоследние? Так-так. Любимый дуче партии «Нацвозрождение России». Обожаемый вождь сексуальных меньшинств. Да уж, для генерала с Петровки это в самый раз. Авторитетней некуда. А если вспомнить, что вчера бывшие птенцы гнезда Изюмова едва не закидали ооновскую шишку, то мой визит к ментам может окончиться моею же отсидкой.

Правда, есть пресса. У солидных газет я на плохом счету – чересчур скандальная репутация, уровень доверия к Изюмову – ноль целых ноль десятых. Даже слушать не станут. Зато в желтых газетках – о да, меня выслушают с восторгом, проверять не будут и завтра же тиснут первополосную сенсацию под здоровенной шапкой «Видения Нектария». И результат? Детей с той дачи увезут, а ньюсмейкера кокнут. Один раз я уже умирал, это было отвратительно. Спасибо, больше не хочу. Второго такого взрыва моя штопанная-перештопанная оболочка не вынесет. По части смертных мук я среди коллег лидирую с большим отрывом. Даже Его крест в сравнении с Моим пластитом кажется детской щекоткой.

Имеется еще давнее средство – анонимный сигнал. Грубо говоря, стукнуть в органы так, чтобы автора не поимели. При советской власти это была любимая народная забава. Методика отработана. Вырезаешь из газеты заглавные буквы. Наклеиваешь на листок в нужном порядке. Подписываешь «Доброжелатель». Суешь в конверт. Отправляешь, к примеру, на Лубянку. Все. И коза сыта, и капуста цела. Долг исполнен, дальше – не твоя забота. Но… Сознайся, Фердик: при таком раскладе никакого «дальше», скорей всего, не последует. Коза с капустой останутся на разных берегах. При коммунистах была бы еще надежда на сверхбдительного дурака. Теперь – нет. Всем все по фигу. Твою анонимку подошьет в папку такой же анонимный прапорщик, а папку задвинет в дальний ящик. Сигнал уйдет в пустоту. Доволен ли, взыскательный художник?..

Я пошарил в кастрюле и обнаружил только хвостик от сосиски. А сколько штук мне сварили? Десятка полтора. Для бога ты, Изюмов, отменно прожорлив. Сперва истязал себя прасадом, теперь маятник ушел в другую сторону. Никакой стабильности. Уюта нет, покой нам только снится. Вот так и наша жизнь: качнется вправо, качнувшись влево, – а идти надо вперед, несмотря на качку. Как старому мореходу в шторм по палубе. Как тому бычку, вздыхающему на ходу.

С самой первой секунды, едва Нектарий вернул мне штурвал, я не сомневался, что сделаю. Знал наверняка. Перебирая варианты, я лишь тянул время, морочил себя и откладывал неизбежное. Из всех моих знакомцев, давних и недавних, близких или шапочных, поисками краденых людей занимался только один человек. Не скажу, что очень приятный. Скорее, даже неприятный. Но именно его визитка с номером мобильника сейчас лежала у меня на столе.