Философия возможных миров - Александр Секацкий

Можно ведь было и открыто провозгласить: долой семью, частную собственность, освободить детей из домашних тюрем, долой опасные психические осложнения, которые так величественно именуют “бессознательным” или “внутренним миром”, долой позорное наследие ветхого Адама и так далее. Прямо скажем, нелегко победить с такими лозунгами, хотя и здесь есть шанс, капля камень точит… Но в действии беспардонные подмены намного эффективнее, чем борьба с открытым забралом, и тогда требование “отдавайте нам ваших детушек!”, глядишь, и сработает. Да, в сущности, и сработало. В сухом остатке после всей демагогии должны оказаться решение проблемы воспроизводства для однополых пар и возможность тихой легитимной педофилии – и это притом что общество продолжает собирать нектар, гордиться своей продвинутой заботливостью (или заботливой продвинутостью).

Ну или вот еще пример из советских перестроечных времен. Не только ведь открытые диссиденты, но и подавляющее большинство советской интеллигенции тогда среди прочего вовсю воспевало дух свободного предпринимательства – как прекрасную альтернативу плановой советской экономике, губящей всякую инициативу. Большинство делало это словно с широко закрытыми глазами, даже когда уклад жизни рушился на глазах, а следы обнищания усиливались с каждым днем. О кооператорах все еще слагали саги на страницах “Нового мира”, бизнесмены еще продолжали ходить в героях общества, а между тем сотрудников НИИ стремительно вышвыривали с рабочих мест, а прорабы перестройки типа Коротича уже готовились к отъезду в Америку. Здравицы новому, утверждающемуся миру постепенно смолкали, и только самые искренние все не могли поверить, что нет им места на этом празднике жизни, – они все продолжали обличать “коммуняк” и совковое наследие категорически, до последнего отказываясь признавать, что есть и другой вид лжи, вовсе не требующий непременно марксистской терминологии, – хуцпа, в которую они уже влипли всеми лапками. Эту мысль они всячески гнали от себя, и, помнится, один из них, типичный интеллигент по фамилии Козлов, уже понимая, что не ценят его новые хозяева жизни, рыцари свободного рынка, которых он так приветствовал, все же считал, что его, по крайней мере, уважают. Этот факт он время от времени проверял и даже демонстрировал своим приятелям, таким же интеллигентам с антисоветским прошлым: “Смотрите, – говорил Козлов, – эти новоявленные бизнесмены все-таки называют меня на вы” – и для доказательства пытался перейти проезжую часть прямо перед проезжающим “мерседесом”. И действительно, все могли слышать уважительную реплику водителя, навороченного братка: “Эх, до чего же я вас, Козлов, ненавижу!”

Столь же уважительным было и отношение к России в целом со стороны старшего партнера по демократии: а как еще прикажете относиться к тому, кто признал, что его отец пес? Кстати, и сама братва, успевшая поверить в свою избранность, тоже была всего лишь пушечным мясом, принесенным в жертву на следующем этапе мгогоходовки.

Та к или иначе, но то, что Россия уцелела и даже начинает возвращать свою идентичность, следует считать маленьким чудом. С европейским обществом, попавшимся в ловушку того же типа, дело, похоже, обстоит не столь обнадеживающе, там процесс в самом разгаре.

Одна из проблем, как мне кажется, состоит в определении совокупной топографии подмен, в точном знании, по крайней мере, того, куда мы носим наш нектар, куда складываем пыльцу, – но эта задача, поставленная еще Ницше, не решена. А задача в том, чтобы произвести переоценку всех ценностей и разобраться, от каких сохранилось только имя, а какие по-прежнему в наличии, причем начиная от вещей сугубо практических и простых. Вот Германия хранит свой золотой запас в банках США – и не только она одна. Что ж, неплохо было бы взглянуть на прочность донышек банковских ячеек… И так начиная от множества утилитарных технических ревизий вплоть до свободы мнений. Там ведь тоже получается, как любил говаривать Ельцин, “какая-то загогулина”. Некоторые мнения, конечно, циркулируют свободно, но, допустим, вы, опираясь на неоспоримый факт, высказываете свое мнение: “Четверть века человечеством фактически единолично правит мировой жандарм. А это недопустимо, это позорно для человечества”. И вы пытаетесь вписать свое мнение в политическую картину Европы, в текущую политическую жизнь, но оно там просто не помещается, поскольку “свободные мнения” – это нечто, касающееся незначительных второстепенных вопросов, обсуждением которых, собственно, и заняты “суверенные парламенты” и независимая пресса.

И сколько еще таких подмен, никто в точности не знает, даже самые конспирологические конспирологи. Любопытно, что некоторые безуминки становятся известны, когда о них проговариваются самые азартные победители, прямо как тот волк из советского мультика, которому было слишком хорошо, и он объявил: “Щас спою…” Ну и запел, и был опознан в качестве волка.

Мне иногда кажется, что и с Псаки нечто подобное получилось. Раз лидерство Америки столько лет не подвергается сомнению, раз все верят (сначала делали вид, а потом и поверили), что она колыбель демократии, гарант мирового правопорядка, захотелось чего-то волчьего: какой-нибудь прихоти, причуды. В самом деле, карательные операции по всему миру, называющиеся “Несокрушимая свобода” или “Блистательная справедливость”, проходят штатно – ну разве что демократизация тех или иных туземцев осуществляется порой посмертно, что ж, как говорится, “лучше поздно, чем никогда”. Стало быть, там, где другим странам приходится прибегать к дипломатии, мировому жандарму оказывается достаточно простого, крайне незатейливого менеджмента, ведь и ковбой управляется со стадом, лихо гарцуя на коне… В принципе такой ковбойский стиль можно было списать на нравы простых американских парней, которым неведомы тонкости политеса.

Но тут, возможно, и сработало это неодолимое желание под названием “щасс спою”. Может, захотелось переплюнуть самого Калигулу, сделавшего сенатором любимого коня, – вот и выдвинули в пресс-секретари Госдепа непревзойденную Джен Псаки. Чтобы уж от души получить удовольствие, чтобы с каждым ее комментарием, достойным упомянутого сенатора, любой европейский политик мог бы услышать то же, что и наш романтик перестройки: “Эх, как же я вас, козлов, презираю!” Именно по таким проколам нередко и распознается хуцпа – впрочем, современные европейские политики проглотили и это, им все божья роса.

Что ж, переходя к предварительным выводам, хочу еще немножко развить аналогию между первичной сценой и последующим истерическим развитием с одной стороны и процессами, происходящими в социальном организме, с другой. Общество обладает некоторыми характеристиками субъекта и уж точно зоной беззащитности, на которую можно умело (и желательно внезапно) воздействовать. Вообще общество может впасть в стагнацию, отклониться от устойчивого развития по множеству причин, но разновидностью первичной сцены или первичной травмы является именно хуцпа как особый боевой симулякр: способы лечения и в том и в другом случае удивительно похожи, для них вполне подходит фрейдовский термин “отреагирование”. В данном случае необходимо расставить все точки над “i”, избавиться от роковых, опаснейших недоговоренностей. В конце концов противоядие изобрели те же, кто придумал и яд, и формула исцеления гласит: все, что происходит, до конца осознавать. Но если уж продолжать параллель с Фрейдом, следует признать, что это нелегко.