Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - Игорь Коломийцев

Центральная Азия в VI веке н. э.

А далее у Симокатты следует рассказ о том, каким образом «Уар» и «Хунни» стали «аварами». Он слово в слово приведен мною в начале этой главы. В конце своего длинного рассказа, посвященного в большей степени обычаям и нравам племени тюрок и обстоятельствам их внутренней междоусобной войны, Феофилакт Симокатта еще раз возвращается к интересующей нас теме аваров. «В то же самое время (речь идет о гражданской войне у тюрок 584–587 гг.) племена тарниах и котзагиров (они были из числа уар и хунни) бежали от тюрок и, прибыв в Европу, соединились там с теми из аваров, которые были под властью кагана. (Имеется в виду каган аваров Баян). Говорят, что и темя забендер было родом из народа уар и хунни. Эта дополнительная военная сила, соединившаяся с аварами, исчислялась в десять тысяч человек»{201}.

Вот и все. Теперь информации на эту тему, мой любезный читатель, ты имеешь ровно столько же, сколько и все самые знаменитые историки мира. Требуется сказать, кем же были авары настоящие и кем авары европейские. Назовем их так условно, чтобы легче было различать. Ничего себе задачка, не правда ли?

Но разве я не предупреждал, что это будет подлинное историческое расследование, этнографический детектив в духе Конан Дойля или Агаты Кристи, когда группа людей сидит в закрытой комнате рядом с трупом и необходимо вычислить среди имеющихся персонажей убийцу и его мотивы? С той лишь разницей, что нас интересуют не судьбы отдельных представителей человечества, а исторические дороги целых народов. Впрочем, прежде чем закурить трубку и раскинуть мозгами по дедуктивному методу Шерлока Холмса, давайте послушаем версию событий в изложении инспектора Лестрейда, то есть, извините, историка Льва Гумилева.

Чтобы не быть предвзятым, привожу цитаты исключительно из одной только книги Л. Н. Гумилева — «Тысячелетие вокруг Каспия». Необходимо помнить, что настоящих аваров историк именует — абары, а аварами называет племя, объявившееся во главе с каганом Баяном в Европе.

Гумилев свои поиски начинает в степях Северного Китая: «Как мы помним, в 155-м году неукротимым хуннам удалось оторваться от преследования Таншихая… Но странно, почему сяньбийское наступление на Запад после этого прекратилось… Нет, тут что-то кроется. По-видимому, кто-то сяньбийцев отразил. Но кто?»{61}

В самом деле, в середине II столетия нашей эры могущественный вождь кочевого племени сяньби по имени Таншихай сокрушил державу народа хунну. Гумилев считает, что именно после этого поражения остатки разбитого этноса бежали в Европу и стали там, через пару веков, дикими гуннами. Путь от степей Монголии к Северному Причерноморью не близкий, но Лев Николаевич убежден, что проделать его должны были не только отступающие, но и их преследователи. И удивляется, почему этого не произошло и отчего сяньбийцы остались в Китае. Ученый откровенно не знает, что случилось в монгольских степях — «нет, тут что-то кроется», «кто-то отразил», и поэтому пускается в область вольных предположений.

«Действительно, Таншихай отправил в Джунгарию (северо-западные монгольские степи) армию, состоящую из мукринов приамурского племени тунгусской группы. Эта армия дошла до Тарбагатая и была там остановлена племенем абаров, которое считалось самым воинственным в степной Азии»{61}.

Мукрины, или мукри — родственное тунгусам монголоидное племя. Они находились в подчинении у Таншихая и, возможно, были отправлены императором в погоню за хунну. Позже источники зафиксируют пребывание этого народа в районе горного хребта Тарбагатай, на границе нынешнего Китая и Казахстана. Как видим, потенциальные преследователи хунну остановились в самом начале пути, не проникнув даже в степи Средней Азии. Возникает вполне резонный вопрос: зачем в таком случае беглецам так далеко отступать на Запад, к незнакомым им берегам Азовского моря? Впрочем, вопрос, как вы понимаете, чисто риторический и ответа не требует.

Что касается абаров, то они в это время ни в одном труде китайских летописцев даже не упомянуты. Естественно, нет никаких сведений и об их войне с мукри. Гумилев делает довольно смелое предположение о том, что именно они прервали наступление посланцев Таншихая, только на том зыбком основании, что чуть позже эти два народа обнаружатся по соседству.

Но следим далее за извилистой мыслью великого ученого: «Происхождение абаров не установлено, ибо они не относились ни к хуннской, ни к телеской, ни к тюркской группе, а составляли «Особливое поколение». В истории Азии они упоминаются еще в VII веке, после чего были покорены тюркютами. Истинные абары были реликтом какого-то очень древнего этноса, слава которого гремела до VI века»{61}.

«Особливым поколением» абаров назвал дореволюционный русский исследователь древних азиатских народов Бичурин (отец Иакинф). Он же обнаружил первое и единственное упоминание об этом народе, относящееся к VII веку нашей эры{22}. Причем абары в это время скромно обитают в горах Тянь-Шаня и решительно ничем не беспокоят своих соседей. В горах, как мы знаем, отсиживались слабые, кем-то разбитые племена. Странное место для аваров, которых все окрестные кочевники по определению должны бояться. Еще более непонятно, отчего об этой «грозе» азиатских племен до VII века никто не слышал. Чтобы оправдать последнее обстоятельство, ученый выдвигает следующую версию:

«Можно думать, что именно они разбили угро-самодийские племена Западной Сибири, вынудив тех спасаться на Север по льду Оби, Волги и Енисея. Вероятно, «тролли» — образ предков лопарей. Это гипотеза автора, предлагаемая на основе обобщения разрозненных фактов: она подлежит проверке»{61}.

Обратите внимание на фразу — «можно думать» в устах ученого. Думать, как известно, можно все что угодно. Равно, как выдвигать авторские «гипотезы, подлежащие проверке». Словом, в переводе на русский с сугубо научного языка, данный отрывок означает, что Гумилев ничем не может объяснить столь громкую славу абаров. И поэтому решил, что раз они не прославились на Западе, Востоке, Юге, где обитали известные истории народы, то может быть, они геройствовали на далеком Севере, гоняя по тайге и тундре безобидных оленеводов.

«Но тому, что джунгарские абары были храбрецами, поверить можно, потому что остановленные ими мукри — этнос, хорошо известный на Дальнем Востоке и неоднократно прославившийся мужеством и стойкостью»{61}.

Подозревая в глубине души, что побед над мирными оленеводами тундры слишком мало для столь громкой славы, историк вновь возвращается к своему первому весьма голословному утверждению, очевидно, желая повтором одной и той же навязчивой идеи внушить читателю мысль, что абары — сильный народ, которого просто обязаны бояться самые отдаленные соседи.