Заноза Его Величества. Книга 2 - Елена Лабрус

Главное — в неё верить.

Известие о том, что в городе устроили какой-то «шабаш» или «флэш-моб» в поддержку Эрминаль застало меня аккурат за обедом с Шарлотой де Бри. И я вынужден был отлучиться, чтобы прочитать это сообщение от Барта, обматерить его мысленно за все эти иномирные словечки, которые он перенимает у Дашки, и поспешно настрочить ответ.

«Да, Барт, это отличная идея. И жаль, что она пришла в голову не тебе и не мне. Надеюсь, у Роберта и Дамиана всё получится».

«Боги, ну что за женщина! — искренне восхищаюсь я своей невестой, запечатывая письмо. И улыбаюсь. Невеста! — Вот только бы ещё поменьше «сердечек» да разных «рожиц» рисовала в государственных документах».

Но ей всё можно. Она воистину Дар, как её уже успели прозвать в народе. Воистину дарованная мне богами. Как я мог не догадаться сделать нашу слабость нашей силой? Сейчас, когда она сказала, что надо отправить с Дамианом больных ветрянкой солдат и устроить так, чтобы они оказались в расположении имперских войск, это кажется мне таким очевидным. Конечно, Дамиан это не организует, а вот Роберт — да. Впрочем, организовать — это как раз моя забота. Главное, что она это подсказала. И тянуть нельзя, чтобы как раз ко времени переговоров армия императора стала недееспособной, и эта ситуация напугала его до смерти. И это так просто, что гениально. Нет, я не люблю её, я её боготворю!

— Шарли, — едва сдерживаю я довольную улыбку, занимая место за столом кают-компании.

— Получил хорошие новости, Серый Пёс? Ах, прости мои старые привычки, Георг, — поднимает она бокал с вином, откровенно кокетничая.

Да, в ту пору, когда мы только познакомились, меня действительно ещё звали Серым Псом, вот только не она.

За эти годы она стала лощёнее. Увереннее в себе. Твёрже. Особенно сейчас, когда её муж болен и прикован к постели, а она взяла на себя обязанности главы государства. И все её способности раскрылись, засияли огранкой опыта и доверия мужа. Впрочем, она его доверие заслужила. И пусть никогда не любила, но никогда и не предавала.

Теренсу было под пятьдесят, а мне двадцать три, когда наш небольшой отряд был нанят, чтобы доставить ему с мятежного юга Дуоса юную невесту, Её Высочество Шарлоту Яворскую и тем положить конец противостоянию маленькой, но гордой страны и спокойного, как кит, континента, которому эти яворцы мелко пакостили: портили груз, обстреливали корабли, якобы незаконно вторгающиеся в их воды. Но, получив богатый выкуп за невесту и поддержку, наконец, успокоились, а вернее переключились на соседей.

Тогда она была испуганной черноглазой девочкой с тугими чёрными косами, которые ей обрезали в знак покорности отцовской воле и преподнесли будущему жениху отдельно от невесты. И Шарлотта всю дорогу оплакивала свои волосы, а добрый Справедливый Теренс сразил её тем, что сокрушался над столь варварским обычаем больше её самой.

Сейчас она стала уверенной в себе красавицей, отрастившей заново свои волосы, а заодно, возможно, зубки и коготки, которые она без нужды не показывала. И по моим данным имела только одну слабость — Маркус Илларион Йонг де Госс, больше известный как Маркус Брин.

Да, вездесущий бессердечный Брин и на Трэсе оставил свой след, в этот раз в сердце страстной черноглазой яворки, в чьих объятиях он, возможно, и коротал своё изгнание. Но повторюсь: возможно. Ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи не удалось. Да мне и не требовалось. Император ей верил, и она не давала поводов усомниться в своей преданности. Просто в маленьком, узком кругу высшей монаршей власти, где все всё друг о друге знали, любили приписывать Брину подвиги, которых он не совершал.

— Да, новости, действительно, неплохие, — уклоняюсь я от прямого ответа на вопрос. — Но давай продолжим наш разговор, Шарли.

— Ах, да. Продолжим, — опускает она ресницы, разглядывая рубиновую жидкость в своём бокале. — Значит, ты уверен, что Феодора Фогетт ошиблась и у вас гостит не моя падчерица?

— Именно поэтому я здесь. Именно поэтому приехал лично, — прислушиваюсь я к шуму волн за бортом. К крику чаек. Будет дождь. — Мне жаль. Но не думаю, что ты рассчитывала на такую удачу.

— Ты прав, — отставляет она бокал. Поправляет блестящие, смоляные, гладко зачёсанные в тугой узел на затылке волосы, и без того лежащие идеально. — Когда теряешь кого-то близкого, а потом каждый день получаешь депеши и выслушиваешь зевак, которые якобы знают где она, начинаешь понимать разницу между стоящей информацией и никчёмной. Начинаешь отличать и откровенную ложь с целью наживы от предположений, высказанных из лучших побуждений и в надежде помочь. Если бы ты был уверен, что у тебя Годелин, ты бы привёз её сам ни минуты не колеблясь, — не спрашивает она, утверждает, обжигая меня взглядом. — И конечно, я знала, что её у тебя нет.

— И всё же ты здесь, — откидываюсь я к спинке кресла, вызывая её на откровенность.

— Да, Георг, — повторяет она моё движение. — Потому что я знаю, что такое терять близких, но ещё лучше я знаю каково стране остаться без монарха. И в моём случае второе — страшнее.

Она даёт мне время обдумать её слова. Но напрасно ждёт, что я буду подсказывать ответы. Всё, от и до, я хочу услышать от неё самой. А потом уже делать выводы.

— Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что Годелин могли похитить с целью наживы, выкупа или, например, ради династического брака, как когда-то продали меня саму, — правильно истолковывает она моё молчание. — Но прошло столько времени, а никто не заявил свои требования. Поэтому я склонна верить, что она погибла. Мне нелегко это говорить, — останавливает она мои готовые сорваться с языка соболезнования. — И я не злая мачеха, которая спит и видит смерть ребёнка. Поверь мне, я искренне люблю эту девочку. Но, увы, мне приходится быть не только скорбящей матерью, но и здравомыслящей женщиной, принимающей решения за всю страну.

— Да, твоя учесть незавидна, Шарли, — качаю я головой, — в любом случае незавидна. И особенно, если Годелин умерла, или потеряла память, или не в себе. Что я тоже рассмотрел бы как варианты.

— Да, как вдова императора я не унаследую престол. А как истинная яворка по обычаям своего народа предпочту умереть вместе с мужем. И с лёгкостью сделаю это, когда уже ничего нельзя будет изменить. Но пока шанс есть, я буду бороться за его жизнь. И за будущее этой страны, даже если на руках у меня будет бездыханное тело Годелин.

— Шарли, к чему ты клонишь? — не нравятся мне её блестящие глаза. Ох, не нравятся.

— Я согласна назвать любую девушку наследницей Империи Третьего Континента, которую ты выберешь, если ты на ней женишься, Георг Рекс Пятый. Если возьмёшь в свои руки управление этой огромной богатой Империей. И возьмёшь нас под свои знамёна.

— Что значит любую? — я хоть и не показываю вида, но слегка шокирован её предложением. Да, что там! Я реально офигел.

— То и значит, Георг. Годелин погибла на горящем корабле. Она могла получить ожоги. Могла стать до неузаваемости обезображена. Могла потерять память. Даже на свадьбе никто не заставит нас предъявлять её лицо. К тому же в вашем магическом мире, я слышала, возможны и не такие чудеса. Не сочти меня стервой. Я правда любила свою падчерицу. Любила всем сердцем. Но Империя Трэса сейчас раскачивается как получивший пробоину корабль. И мы либо выплывем, либо пойдём ко дну. Я же предлагаю её тебе почти даром. Её силу и мощь. Её поддержку и защиту…