На грани безумия - Владимир Кельт

некая могущественная сила помогала преодолеть ему этот путь. Джон шел к своей цели, как одержимый. Приложить пропуск, достать из кармана палец мертвеца и прижать к сканеру. Дверь распахнулась, нужно идти дальше. Снова пропуск, снова в руке чужая мертвая плоть, которая еще послужит благому делу. Пам-пам-пам, тадам!

Попав в сквер, Джон полной грудью вдохнул прохладный воздух свободы. В одной руке он держал отрезанный палец, а в другой сжимал окровавленный нож. С жадностью во взгляде он искал знакомый женский силуэт в голубом летящем платье, но не находил.

— Где же ты?… Где⁈ Неужели я опоздал! — выкрикнул Джон в отчаянии.

Последний фонарь замигал и погас. Теперь сквер освещался лишь светом из окон комплекса и тусклой лампой над дверью с надписью «Выход».

— Иди ко мне, Джонни. Делай то, что должен… — донесся голос откуда-то из фонтана. Он манил, одурманивал, убаюкивал. — Ты ведь знаешь, что именно надо сделать. Знаешь, как меня спасти! Пой песню, Джонни. Спой ее, милый. Не бойся, все будет хорошо…

Теперь, когда отчаяние схлынуло, Джон тихо запел:

— Пам-пам-пам, тадам…

В небе звездочка горит,

Сердце теплится мечтой,

Что однажды мы с тобой

Прямо к небу полетим.

Что однажды ты и я

Будем выше облаков.

Что однажды ты меня

Вдруг избавишь от оков…

Стоило произнести последние строки, как внутри словно что-то щелкнуло. Теперь Джон четко знал, что должен сделать, ведь его долго готовили к этому. Он должен спасти ее! Освободить! Грудь распирало от смешанных чувств: гордость, радость, страх и осознание причастности к чему-то великому, к событиям, который нельзя охватить и понять. В груди горело. Чтобы погасить этот жар, он подошел к фонтану и снял с себя форменную куртку охранника. Аккуратно сложил на бортик, сверху стопки положил отрезанный палец.

— Пам-пам-пам, тадам! — громко пропел Джон и с силой вонзил нож себе в грудь.

Он кромсал ножом собственную грудину так, будто это не его тело, а тренировочный манекен.

— Пам-пам-пам, тадам.

Надо петь песню. Резать и петь песню!

Он вонзал нож снова и снова, желая погасить горящий внутри огонь. Там, в груди, распирало и жгло, словно нечто чужеродное пыталось выбраться из мясной клетки на волю. Нужно помочь. Нужно выпустить!

— Пам-пам-пам, тадам… — прохрипел Джон и бездыханный повалился на землю.

Нож выпал из липкой от крови ладони, сердце больше не билось. Джон Доу лежал в бордовой луже, вода из фонтана капала на его бледное безжизненное лицо и застывала, рисуя узоры. Искромсанная грудная клетка вздымалась, словно внутри копошилось комок червей.

А через минуту из груди Джона Доу стремительно проросли ледяные кристаллы и устремили тонкие мерцающие нити в фонтан.