Белые лилии - Саманта Кристи

Рождество. Продолжит ли Скайлар традиции Эрин? А я? Буду посылать подарки в надежде, что он их откроет, а не выбросит сразу в мусор, как я поступал с подарками от отца?

Внезапно меня осеняет. Это озарение настолько сильное, что, если бы я сейчас не сидел, я бы упал. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у моего ребенка была счастливая жизнь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Скайлар была частью этой жизни. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить последнее желание Эрин и стать семьей.

Глава 23

Когда спускается ночь, я стою на тротуаре и смотрю на ступеньки, ведущие к двери моего дома. Я наблюдаю, как хрустящий холодный нью-йоркский воздух превращает мое теплое дыхание в клубы пара, и остро осознаю, как сильно я волнуюсь. Свежий снег на веранде резко контрастирует с теплым пляжем, по которому я бродил еще вчера. Я разглядываю снаружи дом, который больше не ощущаю своим. Прошло всего два месяца. За два месяца многое может измениться. Снаружи дом выглядит точно так же, не считая большого венка, который все еще украшает входную дверь, несмотря на то, что уже середина января. Я улыбаюсь. Может, Скайлар любит Рождество так же, как его любила Эрин.

За все свои двадцать семь лет я ни разу не испытывал такого смятения, как сейчас, когда поднимаюсь по ступенькам. Через боковые окна пробивается мягкий свет – это дает мне надежду, что Скайлар дома. Я не предупредил ее, что приду. Я не хотел дать ей возможность помешать мне. Я только надеюсь, что она примет мои извинения и впустит меня обратно в свою жизнь.

На улице холодно, но я весь вспотел. Я перекладываю цветы из одной руки в другую и вытираю влажные ладони о джинсы. Потом вспоминаю про коробочку, которая лежит у меня в кармане. Не уверен, что подарю его ей. Рождество давно прошло. Может, оставлю на ее день рождения.

Вот блин! Я даже не знаю, когда у нее день рождения. Точно так же, как не знал, какие цветы принести. Мне многое предстоит узнать о Скайлар Митчелл.

Я делаю глубокий вздох и смотрю на темное небо. Не знаю почему, но это придает мне сил. Может, я попросил помощи у бога. Или у Эрин. В любом случае помощь мне не помешает.

Я звоню в дверь. Да, я все еще являюсь совладельцем таунхауса, но после того, что я сделал, думаю, у меня больше нет права открывать дверь своим ключом. Я напрягаюсь. Я словно мальчик-подросток, который пришел к своей первой пассии. Что со мной происходит?

Я заглядываю через боковое окно и вижу внутри движение. У меня перехватывает дыхание, когда Скайлар включает свет и я могу разглядеть ее целиком. Мой взгляд немедленно падает на идеальный круглый живот, затем возвращается на ее лицо. Не знаю, чего я ожидал. Я знал, что к этому времени живот вырастет, но я не ожидал, что она станет еще прекраснее. Она распустила свои длинные темно-русые волосы, и они колышутся у нее на плечах при каждом движении. На ней легинсы, в которых ее красивые ноги кажутся еще более стройными, а зеленая блузка, плотно облегающая ее растущую грудь, подчеркивает живот, который теперь размером с небольшой футбольный мяч.

На крыльце темно, поэтому она меня не видит. Это хорошо, потому что я не могу оторвать от нее глаз. Она чертовски прекрасна! Вдоль моего позвоночника пробегает дрожь, и я уверен, что дрожу не от холода.

Скайлар включает свет на крыльце и смотрит на меня через окно. Я не уверен, но кажется, она ахнула. Она кладет руку на живот и бросает быстрый взгляд за спину, потом смотрит мне в глаза. В этой блузке ее глаза кажутся еще зеленее, чем на самом деле.

Внезапно я испытываю острое желание ее сфотографировать. Такого желания у меня не возникало уже несколько месяцев. Последний раз я фотографировал за несколько дней до смерти Эрин.

Прямо в эту секунду я жду не дождусь, когда снова возьму в руки фотоаппарат. Пальцы зудят от желания навести фокус на Скайлар. Я хочу запечатлеть вот это выражение ее лица. Я не могу точно определить, что это за чувство, но думаю, что она борется с собой. Клянусь, что в ее изумрудных глазах я вижу одновременно два разных чувства. Облегчение и… злость? Чем бы это ни было, эти чувства противоречат друг другу.

Взгляд Скайлар падает на букет цветов, который я держу в руках. Ее лицо смягчается, и она, склонив голову, выдыхает и разглядывает белые лилии. Глядя мне в глаза, она отпирает замок.

Потом открывает дверь, и меня обдает волной тепла. Скайлар обхватывает себя руками – интересно, это от холода или для защиты? Мы оба молчим. В самолете я сотню раз репетировал, что ей скажу. Но теперь я стою здесь и не знаю, как заставить свой мозг произнести слова, которые она должна от меня услышать.

Скайлар в молчании приподнимает брови. Она упряма. Она не заговорит первой. И она права. Ей не за что извиняться. Это я во всем виноват. Я судорожно подыскиваю слова. Что сказать женщине, которую ты покинул и которая к тому была лучшей подругой твоей покойной жены, а сейчас носит твоего ребенка? Я делаю шаг вперед, сую ей цветы и выпаливаю:

– Давай попробуем.

Ее лицо омрачается. Она ожидала гораздо большего, а я снова ее подвел. Подвел их. Она переводит разочарованный взгляд на цветы в моей вытянутой руке. Я на секунду задумываюсь, чем вызвана ее грусть: белыми лилиями или мужчиной, который их принес? Не говоря ни слова, она закрывает дверь.

Но я успеваю вставить в проем ногу.

– Подожди! Это как-то само вылетело. То есть да, я хочу попробовать, но я должен извиниться. Сначала мне нужно попросить у тебя прощения. Прости, что сбежал от тебя.

Скайлар нервно оглядывается назад, потом подходит поближе к едва открытой двери.

– Ты сбежал, Гриффин, – она качает головой. – Я знаю, что ты любил ее, и у меня нет никакого права утверждать, что я горевала не меньше, чем ты. Уверена, что мое горе меркнет перед твоим. Но ты сбежал. Ты все сказал в своей записке. Это было ошибкой. Ты не можешь. А теперь, через два месяца, ты опять объявляешься после того, как я до смерти волновалась, что тебя найдут мертвым. Или что ты бросишь ребенка, которого Эрин так