Воды Дивных Островов - Уильям Моррис

Отвечал Красный Рыцарь: «Замолчи; я думаю не о том, чего ты заслуживаешь или не заслуживаешь, но о том, что доставит удовольствие мне. Теперь послушай, что скажу: ты стала моим врагом, и я одержал над тобою верх; ты – беглая рабыня, и я поймал тебя. Раз уж ты враг мне, я свободно могу измыслить для тебя смерть самую жестокую; раз уж ты рабыня, я в полном праве подвергнуть тебя самому мучительному и суровому наказанию, – это уж как мне заблагорассудится. Убивать тебя мне не угодно; лучше я увезу тебя в Красную Крепость, а там поглядим, что с тобою можно сделать; ибо, сдаётся мне, ты годишься на большее, нежели рабский удел; а ежели нет, так, значит, рабыней и останешься. Засим что до причитающегося тебе наказания, я и это тебе прощаю, в силу помянутой надежды. Однако же как-то должен я тебя опозорить, дабы отплатить за любовь, что связывала тебя с убитым рыцарем. Сейчас мы над этим поразмыслим; но изволь запомнить: что бы я ни надумал, молить меня о пощаде напрасно, хоть речи твои столь же сладки и нежны, как и тело».

Тут призадумался Красный Рыцарь, а я стояла на месте, не смея пошевелиться, и так тяжело сделалось у меня на сердце, что и жизнь была не в радость. Однако же не стала я ни сокрушаться, ни плакать, думая про себя: кто знает, не случится ли чего мне во благо по дороге от этого места до Красной Крепости; сохраню-ка жизнь хотя бы для этого.

Наконец Красный Рыцарь поднялся на ноги, и взял в руку меч, и приблизился к телу убитого рыцаря, и отсёк бедняге голову. Затем подошёл он к двум лошадям, тем, что принадлежали сэру Томасу и мне, и снял с них сбрую: подпруги и кожаные ремни, сколько ему понадобилось; а затем обрядил меня так, как вы видели, и затянул на мне подпругу вокруг пояса, и крепко прикрутил меня к поводу, дабы тащить за собою. А затем сделал он то, другое, о чём тошно мне рассказывать, а именно: взял он голову убитого, и обвязал её ремнём, и привесил мне на шею; а проделав это, молвил: «Это сокровище ты сама отнесёшь к моему дому; и там, надо думать, мы предадим голову земле, ибо этот человек был моим верным другом. Ло, никакого иного зла не причиню я тебе до тех пор, пока не испытаю, на что ты годна. Это тебе – позор, а не пытка; ибо поеду я шагом, а зелёная дорога и мягкая, и ровная; засим не бойся, что я тебя опрокину и потащу волоком. А завтра позор твой забудется, и поглядим мы, что с тобою делать».

Ло, друзья мои, то были его последние слова: на этом Красного Рыцаря настигла смерть, а рассказ мой подошёл к концу; ибо совсем недалеко удалились мы от того места, как из лесу появились вы; а затем погиб один друг, а другие, может быть, усомнились; и приключилось всё горе и страдания, от коих никогда мне не избавиться, ежели вы не простите мне всё то, что сделала я не так, и не поможете мне в будущем». И Заряночка развела руками, и понурила голову, и из глаз её на пол хлынули слёзы.

При виде скорби Заряночки разрыдалась и Виридис, а Аврея заплакала собственному горю, растревоженному горем подруги. Атра не проронила ни слезинки; ибо скорбь настолько глубокая, что читалась в лице её, не находит выражения в слезах.

Тут заговорил Артур и молвил: «Здесь видна рука Судьбы; жестокий удар нанесла она нам; однако же нечего нам поставить в вину сестрице нашей Заряночке, и поступила она в отношении нас отнюдь не легкомысленно; хотя, может статься, заблуждалась, усомнившись в том, что удача Похода приведёт нас назад в должное время; и всему, что сказала Заряночка, верим мы, словно странице из Священного Писания». Все согласились с Артуром и велели девушке подойти и присоединиться к Братству; но сперва мало что осознавала она, будучи вне себя от радости: такое смятение произвели в ней ласковые слова Артура; засим Заряночка чуть помедлила и устыдилась, что не в состоянии прислушаться к остальным друзьям своим. Тут подошла Виридис, взяла Заряночку за руку и подвела её к сэру Хью, и Заряночка опустилась перед ним на колени и поднесла к губам его руку; но Зелёный Рыцарь обхватил обеими руками лицо девушки и поцеловал её в губы по-доброму, с видом весёлым и дружелюбным. Затем Заряночка опустилась на колени перед Авреей, не смея поднять на неё глаза; но Аврея расцеловала подругу и велела ей приободриться, хотя слова дамы в золоте прозвучали холодно. Затем Заряночка подошла к Артуру, и опустилась перед ним на колени, и взяла его за руку, и поцеловала эту руку, и поблагодарила от души за приветные его слова, всё это время не сводя глаз с его лица; и видела девушка, что Чёрный Оруженосец бледен и встревожен, и всё отдала бы она, чтобы остаться с Артуром наедине и спросить, почему.

Что до Атры, едва Заряночка приблизилась к ней, дама в чёрном поднялась на ноги, и обхватила руками шею подруги, и зарыдала и заплакала у неё на груди, а затем поспешно вышла за дверь, и спустилась в зал, и принялась расхаживать там взад и вперёд, до тех пор, пока обуревающая её страсть не поутихла немного; тогда снова смогла Атра показаться друзьям, спокойная и приветливая. Когда же снова возвратилась она в верхние покои, Артур держал речь, и сказал он вот что:

«Вам, о дамы, говорю я, что мы, обитатели замка, знаем лучше лучшего: избежав Красной Крепости, избежала дорогая наша подруга участи столь страшной, что негоже нам роптать на утрату собрата; ибо жизнь воина, каковая неизменно под угрозою смерти, – вира не слишком тяжёлая за спасение подруги, притом столь милой и нежной, от долгой и мучительной смерти. Ибо должно вам узнать, что помянутая Крепость давно уже почитается сокровищницей горестей и вместилищем скорби; ибо тамошний тиран не ведал жалости, равно как и его люди. В другой раз, когда воспрянете вы духом, я, может статься, порасскажу вам подробнее и в красках о тех, кто исполнял его волю; как, скажем, о его доверенном отряде вооружённых наёмников, прозванных Мельниками; и о его собрате-чародее, знатоке ядов, по прозвищу Аптекарь; и о трёх старухах, прозванных Фуриями, и о трёх юных женщинах, прозванных Грациями; и о гончих его, что питаются человеческим мясом; и тому подобные байки, ужасные, словно ставшие реальностью ночные кошмары. Но теперь и сейчас скажу я, что как только свершим мы погребальный обряд над телом дорогого нашего собрата, должно бы нам продолжить битву, начатую им так доблестно. Я имею в виду, что теперь, когда Поиски наших дам завершились и Обет исполнен, следует нам, тем, что остались от братства, объявить войну Красной Крепости и её гнусным обитателям. Как только останки Бодуэна предадут земле, мы соберём воинство и отправимся туда во всеоружии, дабы в сражении этом выжить или умереть, но очистить землю от зла, как поступали мужи древних дней, уничтожая драконов, и великанов, и порождения ада, и сынов Каина».

Щёки Артура разгорелись, пока говорил он; Чёрный Оруженосец обвёл глазами зал, и остановил взор на Заряночке, и заметил, что и её лицо пылает, и сияют глаза; что до Виридис, настолько упала бедняжка духом, что побледнела как полотно, и губы её задрожали.

Тут заговорила Аврея и молвила: «Благодарю тебя за речь, Чёрный Оруженосец; я знаю, что избранник мой порадуется в раю, узнав о ней; и о том скажу я Бодуэну завтра, пока станут отпевать его».

Отозвалась Атра: «Речь хороша; уповаем мы на то, что деяния окажутся ещё лучше. Ибо пробудилось ныне зло, что зло уничтожит, как часто случается, когда доблестным причиняют обиду, и у чистых сердцем похищают радость; тогда рука свершает деяния доблести, и в сердце снисходит мир, и страдание обретает утешение».