Воды Дивных Островов - Уильям Моррис

Все глядели на Атру, дивясь, ибо говорила она, вскинув голову, с горящими глазами, подобно пророчицам далёкой древности. И устрашилась Заряночка даму в чёрном, хотя и любила её.

Последним заговорил Хью и молвил: «Воистину хорошо придумано, собрат мой; и дивлюсь я, что не мне первому пришло это в голову; что бы ни ожидало нас, жизнь или смерть, я пойду за тобою. А исход приключения не так уж и безнадёжен, ибо ежели мы потеряли предводителя, так они потеряли дьявола-главаря и дьявола рангом поменьше. Более того, добрые жители Гринфорда непременно присоединятся к нам, и это придаст нам сил, ибо мужей в городе довольно, и все они славные воины; есть у них мастера-ремесленники, что построят для нас машины и помогут мудрым советом; да и деньгами город богат, так что может и людей нанять, и прикупить всё необходимое. Потому, думается мне, не след нам медлить: нужно тотчас же выслать посланцев собирать воинство».

«Тотчас же, – подтвердил Чёрный Рыцарь, – так пойдёмте-ка отыщем сэра Эймериса».

Засим оба рыцаря поднялись и ушли по своим делам, оставив женщин в одиночестве, и долго не возвращались.

Пока мужи отсутствовали, Виридис сидела печальная, молчаливая и удручённая, хотя и не плакала; ибо не успела она нарадоваться, как уже и похитили у неё радость; и Аврея казалась ничуть не веселее, чем следовало ожидать. Атра же неслышно подошла к Заряночке и молвила вполголоса: «Нужно мне поговорить с тобою; так не спустишься ли со мною в зал?»

Заряночка несколько оробела, однако позволила Атре взять себя за руку, и вместе сошли они вниз, и Атра подвела девушку к окну со ставнями; там уселись они рядом, бок о бок, и долгое время ни одна не произносила ни слова. Наконец, заговорила Атра, дрожа и заливаясь краской: «Заряночка, знаешь ли ты, что за мысль и что за надежда владели моим сердцем, когда говорила я только что слова гордые и безрассудные?»

Заряночка промолчала и тоже задрожала всем телом.

«Вот какие, – призналась Атра, – не ведая страха, отправится он на эту битву и, может статься, погибнет; так было бы лучше, ибо тогда жизнь начнётся заново, а что делать с этим жалким подобием жизни?»

Отвечала Заряночка, вспыхнув: «Ежели умрёт он, так умрёт достойно; ежели выживет, так и жить будет достойно». – «Да, верно, – откликнулась Атра, – воистину ты счастливая женщина!»

«Ты меня ненавидишь?» – вопросила Заряночка.

Отозвалась Атра: «Горды слова твои; но нет, не испытываю я к тебе ненависти. Даже теперь, держа хвастливую речь, я думала: «Когда погибнет он, как подобает доблестному рыцарю, тогда, как только жизнь начнётся заново, мы с Заряночкой опять станем подругами и сёстрами и часто станем беседовать промеж себя и вспоминать его и о том, как он был добр и как любил нас». Горе мне! – так представлялось мне, пока сидел он здесь рядом со мною, и видела я его и думала о том, сколь он добр; тогда мнилось мне, будто смогу я отказаться от него; но теперь, когда его нет и я его не вижу, ясно мне, что стала я для него чужой и ничто нас не связывает, и призываю я назад слова свои и мысли, и говорю: «О, хоть бы он выжил!» И впрямь счастливая ты женщина, ибо погибнет ли он, или вернётся живым, твой удел – радоваться!»

Молвила Заряночка: «Вот теперь ты меня ненавидишь, и мы – враги, так?»

Атра не ответила и помолчала немного, а затем промолвила: «Горько это и больно, и не знаю я, где искать помощи. Несколько раз видела я на стене церкви миноритов* в Гринфорде чудную картину, что изображает обитель Блаженных Душ: гуляют избранные по лугам Рая, все облачены в сходные одежды – и мужи, и жены; головы их увенчаны цветами, а ноги босы, ибо ступают они по мягкой траве и цветам; рука об руку идут они: гнев остался в прошлом, и все желания обратились в светлую любовь-доброту, и боль прощения позабыта. А под картиной написано:

О, кабы могла я, кабы могла на это надеяться! О, кабы пришли эти дни и утихло бы горе! Вот говорю я, и надежда пробуждается; но вот слово сказано, и остаётся желание, надежды лишённое». И Атра склонила голову и горько зарыдала; и припомнила Заряночка, как добра была к ней в прошлом дама в чёрном, и тоже заплакала, от жалости к ней.

Спустя какое-то время Атра подняла голову и сказала так: «Заряночка, я не испытываю к тебе ненависти; и врагам такие вещи не говорят. Более того, попрошу я тебя об одной услуге. Ежели наступит такое время, когда сможешь ты что-то для меня сделать, ты сама это поймёшь, надо думать, так что мне говорить не придётся. В тот день и час я велю тебе вспомнить о том, как некогда стояли мы вместе у подножия лестницы в Башне Рыданий на Острове Непрошеного Изобилия, ты – обнажённая, перепуганная и дрожащая; вспомни и о том, что я совершила для тебя в ту пору, дабы помочь тебе, и спасти тебя, и утешить. А обратившись мыслями к прошлому, сделай для меня, что сможешь. Пообещаешь ли?»

«Да, о да, – отвечала Заряночка, – и тем более охотно, что часто вспоминаю я об этом, снова и снова. Потому заклинаю тебя: позволь оказать тебе услугу, коли в моих это будет силах, когда бы ни представился случай; пусть даже себе причиню я тем самым боль и горе; ибо ты именно это имеешь в виду, я знаю».

«Так не забудь, – холодно проговорила Атра, – надо думать, тебе же во благо обернётся это впоследствии: ибо ты – счастливая женщина».

Говоря это, Атра поднялась на ноги и молвила: «Тише! Вот возвращаются лорды с военного совета; ло, вот он идёт, и сердце моё снова ожесточается против тебя и почти заставляет меня пожелать, чтобы ты снова стояла передо мною обнажённая и беспомощная. Ло, несчастье моё! – он заметит по лицу моему, что охотно причинила бы я тебе зло. А ведь ничего подобного я не сделаю; ибо чем поможет мне это? Да и ты – подруга мне и верная посланница Поисков!»

Плохо расслышала Заряночка последние слова собеседницы, ибо в зал вошли Хью и Артур; и хотя попыталась девушка смирить свои мысли и подумать о подруге и её несчастье, однако же не могла она не ликовать втайне, теперь, когда узнала наверняка, что столь искренне любит её избранник. И подумалось Заряночке, что воистину права Атра, называя её счастливой женщиной.

Засим все они вместе поднялись в верхние покои и присоединились к Аврее и Виридис; и Хью сообщил дамам, как распорядились мужи касательно посланцев, кои должны были призвать в Замок Обета окрестных рыцарей и танов, и олдерменов* Гринфорда, дабы начать сбор воинства, каковому предстояло выступить противу Красной Крепости.

Когда о делах войны всё было сказано и на время наступило молчание, взяла слово Заряночка, и заговорила кротко и ласково, и молвила: «Дорогие подруги, а что произошло с вами на острове с того момента, как я вас покинула, и что приключилось с вами, верные рыцари, со времён отъезда? О том весьма хотелось бы мне услышать ради самой истории, равно как и потому, что, коли поведаете вы мне о пережитом, сочту я это знаком вашего прощения моему проступку; засим обратилась бы я к вам с подобною просьбою, ежели, конечно, не очень вы устали».