Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос

в начале шестого. Я встретил его в башне и проводил в кабинет к бабушке.

— Кровь готова, — сообщил Романов и продемонстрировал нам бутылочку с рунами, достав её из небольшого чемоданчика, что принёс с собой. — Я тоже готов к работе.

— И Клим Георгиевич готов, — сказала бабушка. — И даже жаждет нам помочь.

— Это радует, что он хочет остановить бессмысленное кровопролитие, — заметил кесарь.

— Он хочет побыстрее отсюда уехать, — пояснила бабушка. — Но эта мотивация ничем не хуже.

— Отличная мотивация, — согласился Романов. — Ради этого можно немного потерпеть.

— Потерпеть?

— Да, ему будет немного больно.

— Насколько больно? — спросил я.

— Это не проблема, — сказала бабушка.

Мы с ней произнесли свои фразы одновременно. Кесарь отреагировал на бабушкину широкой улыбкой, а мне решил не отвечать. Но я переспросил:

— Насколько больно ему будет?

— Терпимо, — уклончиво ответил Александр Петрович. — Но я должен был предупредить, потому что он, скорее всего, будет кричать. Это нормально для такой процедуры.

— Пусть кричит, — совершенно спокойно отреагировала на слова кесаря бабушка. — Нам это не помешает, я подготовила Вам помещение для работы в дальнем флигеле.

— Благодарю Вас, Екатерина Александровна, — сказал Романов. — А когда я смогу приступить к работе?

— Да хоть сейчас, — ответила бабушка. — Мы с Романом сможем при этом присутствовать?

— Присутствовать — да, принимать участие — нет.

— Мы просто посмотрим со стороны, если Вы не против, — сказала бабушка. — Никогда не видела за работой мага крови.

— А долго это всё будет происходить? — спросил я, не удержавшись от того, чтобы опять не влезть в разговор.

— Точно сказать сейчас не могу, — ответил Александр Петрович. — Я никогда этим не занимался. Процесс для меня незнакомый, трудно предсказать, как всё пойдёт. Вряд ли в голове у Дроздова есть кнопка ускоренной перемотки воспоминаний. А если и есть, то сначала надо будет научиться ею пользоваться. Но, по крайней мере, я примерно представляю, в какой период это с ним произошло. Даже знаю наиболее вероятную дату.

— Как Вам удалось это узнать? — спросила бабушка. — Только не говорите, что определили по его крови, а то я начну Вас опасаться.

— К сожалению, такие навыки мне пока недоступны, — улыбнувшись, ответил кесарь. — Но мне доступны материалы следствия по делу гибели руководителей «Русского эльфийского ордена». Я посмотрел отчёт о визитах Дроздова в тюрьму. Он приходил обычно раз в три дня. Почти всегда до обеда. И лишь в один день он приходил два раза: утром и вечером. Я сегодня утром поговорил с охранником, дежурившим в тот день. Охранник вспомнил одну интересную деталь: когда Дроздов пришёл второй раз, он вёл себя так, будто утром не приходил — со всеми поздоровался, спросил, не произошло ли чего с его подзащитными за последние сутки.

— Вы полагаете, ему подправили память, он забыл, что уже в этот день был в тюрьме и ещё раз пришёл? — спросила бабушка.

— Очень похоже на то, — ответил кесарь. — Впрочем, гадать можно сколько угодно — пока не проверим, не узнаем. Но начну я с этого периода.

— Ну раз процесс небыстрый, то предлагаю не затягивать с началом, — предложила бабушка.

Бабушка позвонила помощникам и велела привести Дроздова в дальний флигель, мы отправились туда же. Когда пришли, адвокат уже был на месте. Комната, которую подготовили кесарю для работы, напоминала кабинет психолога — в первую очередь кушеткой по центру и умиротворяющим интерьером. Помимо кушетки, в комнате стоял большой стол и четыре стула вокруг него. На одном из этих стульев сидел Дроздов.

Когда мы вошли в комнату, адвокат поднялся, и я сразу же ощутил исходящий от него страх. Почувствовал это не только я, потому что бабушка сразу же сказала:

— Не волнуйтесь, Клим Георгиевич, всё будет хорошо. Вам совершенно нечего бояться.

Кесарь поставил на стол свой чемоданчик, познакомился с адвокатом, перекинулся с ним парой фраз по предстоящей процедуре, после чего попросил Дроздова раздеться по пояс и прилечь на кушетку. Тот сразу же выполнил эти просьбы. А мы с бабушкой присели на стулья и принялись наблюдать за работой мага крови.

Кесарь подошёл к голове Дроздова, положил ладонь на лоб адвокату и совсем тихо начитал какое-то заклинание. Дроздов отключился. После этого Александр Петрович положил ладонь на область сердца адвоката и начитал ещё одно заклинание. Потом Романов подошёл к столу, открыл свой чемоданчик, достал из него бутылочку с кровью, шприц на десять миллилитров и жгут. Александр Петрович набрал из бутылочки полный шприц крови, перехватил жгутом руку адвоката и сделал инъекцию. Заморачиваться обработкой кожи спиртом кесарь не стал. После этого он снова принялся начитывать какое-то заклинание.

Минут пять кесарь наблюдал за Дроздовым, словно ожидая от того какой-то определённой реакции на проведённую процедуру, но ничего не происходило, разве что тело адвоката слегка покраснело. Но это было явно не то, чего ожидал Александр Петрович, он нахмурился, вернулся к столу, достал новый шприц и вколол адвокату ещё десять миллилитров обработанной крови. В этот раз сразу же после введения крови адвокат застонал и начал дёргаться, но Романов быстро его обездвижил. Тело Дроздова уже заметно покраснело. Но Романов, похоже, ожидал не этого.

Кесарь начитал очередное заклинание, ещё минут десять подождал и, вздохнув, вернулся к столу доставать из чемоданчика новый шприц. После третьей инъекции Дроздов покраснел так, будто находился в парилке, и его стон превратился почти в крик, а сам он попытался выгнуться дугой, но кесарь это дело предотвратил одним лишь движением руки, после чего принялся начитывать очередное заклинание.

Похоже, на третий раз маг крови добился своего — по всему телу Дроздова начали проявляться какие-то знаки, очень похожие на руны. Эти знаки тёмно-бордового цвета почти полностью покрыли уже ставшее алым тело адвоката. И Дроздов начал кричать — очень громко и довольно жутко.

— К сожалению, я не могу убрать его боль, — пояснил Романов слегка извиняющимся тоном, заметив наше с бабушкой удивление. — Для обезболивания надо действовать на мозг, а мне сейчас этого делать никак нельзя. Он и так только с третьей попытки начал отвечать на заклинания. Поэтому приходится действовать лишь на мышцы и просто обездвиживать тело. А боль ему немного придётся потерпеть.

Я представил, какие муки испытывает бедный адвокат, и мне стало не по себе. Но других вариантов ни у него, ни у нас не было. Оставалось лишь надеяться, что после всего этого Александр Петрович снимет-таки боль, и Дроздов будет помнить об этих мучениях как о страшном сне.

Александр Петрович тем временем обеими руками обхватил голову адвоката и принялся начитывать заклинания. Возился минут десять. В процессе этого