Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж

И после короткой паузы весомо добавил:

– «Счастливая невеста».

Глория наградила Георгия ответным затяжным поцелуем в губы и, переведя дыхание, ответила блаженным шепотом:

– Согласна…

В парижском кафе на Монмартре танцевали двое.

Он – голландец, знаменитый европейский специалист по королевским тюльпанам.

Она – американка, известный специалист по благородным розам Нового Света.

В паре им было чуть меньше века.

Он постарше.

Она помоложе.

Прославленных селекционеров объединяла любовная страсть, такая редкая в их возрасте.

И еще – обоюдная привязанность к бальным танцам.

Сегодня ученая пара выбрала классический английский вальс.

Хозяин кафе «Розовая шкатулка», как всегда, прибыл в инвалидной коляске и занял привычную удобную позицию квалифицированного зрителя. Когда-то – давным-давно, еще в двадцатом веке, – он выиграл городской чемпионат по бальным танцам. В начале нового века умерла чемпионка-партнерша, а престарелый, всеми забытый победитель каждый день героически являлся на инвалидной коляске в тесный зал, рассчитанный на редких посетителей, которых с каждым годом становилось все меньше и меньше.

Гаджеты, компьютеры и всеобщая интернет-зависимость убили в людях тягу к натуральному времяпровождению.

Теперь мужчины и женщины знакомились не в упоительном танце на дубовом паркете под заезженную пластинку, а в бесконечном виртуальном пространстве, насыщенном чем угодно, но только не ароматами духов и возбуждающими флюидами парфюма для бритья.

Хозяин довольно часто вынимал из древнего сейфа розовую шкатулку, в которой хранилась единственная золотая медаль, и демонстрировал всем желающим раритетную награду, свидетельствующую о его буйной и роскошной молодости.

Голландец и американка, в очередной раз выслушав короткий, но энергичный рассказ о решающем туре, выигранном за счет энергичного темпа и безукоризненности движений, снова решили порадовать старика.

На пятачке танцевальной площадки в плавном медленном ритме неутомимо и самозабвенно закружились двое немолодых, но искусных партнеров.

Хозяин всплакнул, незаметно вытирая подслеповатые глаза коричневым носовым платком.

А за столиками местные пенсионеры тянули напитки разного градуса крепости и сопровождали волнительное зрелище добродушными комментариями.

Двое кружились, покачивались, привставали на носки, замирали вместе с музыкой. И когда она разрешала – опускались. И плыли дальше.

Новое кружение, новое покачивание и новое оцепенение в элегантно-отстраненном, но неразрывном объятии…

Откинутая голова и полузакрытые женские глаза не желали знать, какова сила неотводимого взгляда партнера.

Гибкое женское тело доверчиво отдалось крепким мужским рукам, не заботясь о том, куда они его ведут.

Так плывет белопарусный корабль, подгоняемый мягким южным ветром.

Легко, безмятежно скользит по чуть плещущим волнам.

Плывет, сам не зная куда.

Волны ласковы, обещают мир, покой, счастье до самого горизонта, во всю океанскую ширь…

Паре не было дела до того, куда гнал ее южный ветер вальса.

Все происходившее сейчас было лишь естественным, неизбежным, закономерным финалом промелькнувших дней.

Оба чувствовали это, и оба медлили, не спеша ни окончить танец, ни поставить точку в развитии отношений.

Голландец, воспользовавшись своим правом председателя отборочной комиссии, дал разрешение Безымянной Красавице участвовать в грядущей Всемирной выставке цветов.

Американка была бесконечно благодарна партнеру за участие в судьбе Глории Дюбуа, любимой и обожаемой дочери, и, со сладостным трепетом впитывая каждое прикосновение к телу мужских рук, ног, бедер, откинув голову и полузакрыв глаза, ждала мажорного завершения парижского романа.

И дождалась.

В момент, когда высоко взлетевший скрипичный стон сковал партнеров в самом близком, почти любовном единении: – Будьте моей женой!.. – раздались тихие, задыхающиеся слова у самых губ. – Умоляю!..

Но Анфан Террибль не успела ответить Тюльпанчику.

Ее мобильник истошно заверещал на барной стойке и прервал бальный вальс, уже переходивший в свадебный.

Музыка остановилась, руки опустились, тела разъединились. Анфан Террибль со вздохом досады отправилась на нетерпеливый призыв маленького металлического тирана.

Специалист по тюльпанам быстро поцеловал руку партнерши и, направившись к столику, жестом заказал бармену два фирменных коктейля.

Но подкрепиться не успел.

Луизиана сообщила в Париж потрясающую новость.

Выслушав короткую реплику из Америки, счастливая Анфан Террибль быстро ответила, быстро отключила связь, быстро повернулась к залу и объявила как можно громче:

– Господа! Поздравьте меня! Моя прекрасная дочь выходит замуж!

Посетители захохотали, зазвенели бокалами, затопали ногами. Голоса слились в одобрительный гул.

– Спасибо! Спасибо! – И, на секунду запнувшись, Анфан Террибль продолжила: – А теперь поздравьте меня лично! Мне только что сделали предложение!

Зал взорвался аплодисментами и воплями восторга.

– Да-да! У вас на глазах! О, у меня куча свидетелей! Не отвертишься! – Она шутливо погрозила пальцем председателю.

Бывший партнер и новоявленный жених, краснея, как мальчик, от неожиданного всеобщего внимания, стоял рядом с новоявленной невестой, забыв все свои танцевальные навыки, неловко поддерживая ее за локоть и раскланиваясь во все стороны.

– Я-то давно понял, что ваши танцы закончатся обручальными кольцами, – сказал, прослезившись, хозяин. – Давно понял. Да.

– И я тоже, – добавил юный бармен.

– В честь такого случая я за счет заведения презентую жениху и невесте мой любимый торт «Опера»!

И, по мановению скрюченной руки хозяина «Розовой шкатулки», официант парадным шагом вынес на огромном подносе и вручил американо-голландской паре французский торт, пропитанный кофейным сиропом, насыщенный шоколадом, украшенный розочками и тюльпанами из нежнейшего крема и увенчанный марципановым дуэтом амуров.

Посетители дружно зааплодировали.

Кто – великолепному торту, кто – взаимной любви, а кто и аппетитным амурам.

И никто не догадывался, что французские амуры проиграли американским эротам в брачном дерби.

Минуло, кануло полгода.

Жуткий сентябрь.