Право имею - Вячеслав Базов

— Да кто знает. Дома уже может, спит. А может укатила из клуба с кем-то, кого там и ловила.

«Улыбчивого крокодила» Ева и правда сразу заметила. Тот выглядел взъерошенным, попытался пригладить волосы и улыбнулся, дав понять, что именно ее тут и ждет.

— Курить есть? — спросила Ева.

— Не курю, — ответил тот с готовностью. Не дать не взять — пластиковый Кен. Только потрепанный, словно девки за него дрались. Ева хлопнула его по плечу, выходя из части:

— Ну и гуляй тогда.

И чуть не ударила и этого парня, потому что он перехватил ее ладонь, которая его хлопнула, взял в свою, словно они за руку держались, а вторую положил на талию. Так они и вывалились на улицу. Пока Ева примерялась, куда будет сподручнее его ударить, раздался чужой голос:

— Так это твоя баба, что ли?

Напротив дежурной части, не скрываясь, стояла машина — дорогая. Около нее ждали почему-то трое, не четверо, и вид у них был еще хуже, чем у Евы. У одного рука крепилась на какую-то произвольную перевязь, у другого рожа была в зеленке.

— Ну… да, — смущенно признался парень. Ева замерла — вряд ли такая фигня могла бы остановить этих троих. Дали бы улыбчивому по зубам, чтобы внимательнее следил «за бабой своей» и «правильно воспитывал», а Еву бы затащили в машину. Пофиг, что напротив полицейского отделения. Ева не вырывалась только потому, что были цели важнее — сверлила взглядом тех, напротив. Смотрела так, словно в шее выбирала тот кусок, в который зубами вцепится. А впрочем, она бы и вцепилась. Скорее всего ее бы убили, но изнасиловать — ну уж нет.

Но ребята выматерились, сели без спешки в машину и уехали.

— В больницу тебе надо, — произнес парень. — Давай, провожу.

— Бесишь, — через зубы процедила Ева. Но — он не бесил. Странно, но сейчас она уже лучше относилась к нему. Она по-прежнему могла в любой момент развернуться, врезать ему и уйти. Но… не хотелось. Она рациональной частью понимала, что «он хороший только потому, что пытается меня в кровать затащить». А в то же время более разумная сторона Евы высмеивала это: «Кого? Меня? Да я ж ни на что не похожа. Какая постель, мне и правда в больничку надо».

Потом Ева поняла — впервые о ней заботился кто-то незнакомый. К тому же парень. Девчонки выручали друг друга, но это было другое. Это было вроде вклада в будущее, либо способом развлечься. Как бы Ева не пыталась казаться злой и колючей, но изначально Денис покорил ее именно тем, что вступился за нее, незнакомую девушку. Да, конечно, он надеялся, правда не только на секс, но и на отношения. Потом он сказал, что в его голове в тот момент играла ария Валькирии, а когда он обернулся к бару, то вдруг увидел, как Ева подняла над головой стул для удара. И подумал — вот она, Валькирия.

Денис умел договариваться, но никогда не умел драться. Они словно обменялись полом — Ева была стальной, сильной, непробиваемой и именно этим брала. Денис — мягким, заботливым. Они видели друг в друге то, чего им отчаянно не хватало в себе. Если бы Ева была хоть на каплю романтиком, она бы сказала, что они были половинками, которые отлично друг друга дополняли.

К тому времени Ева жила на съемной квартире, но провалялась в больнице полтора месяца. С работы ее уволили, из квартиры хозяин вышвырнул ее вещи (а их и так было мало, не жалко) и, по сути, Ева после выписки оказалась на улице и без денег. Она все еще могла пойти к подругам, те бы не отказали. Но Денис навещал ее в больнице каждый день, Денис же встречал ее после выписки. Он и раньше говорил, что готов взять ее к себе, и к нему в машину Ева села с видом: «Что с тобой сделаешь, не отстанешь же? Проще поехать, чем сбежать». Надо ли говорить, что сбегать она не хотела?

А в домашней обстановке вдруг оказалось, что Ева тоже может быть не стальной, а мягкой и заботливой. Денис к тому времени заканчивал пятый курс экономического института, параллельно работал в какой-то фирме, и получалось у него как и все в его жизни — как по нотам. Он подсказал Еве, что ей совсем не обязательно быть девчонкой с улицы. Напомнил, что она не хочет судьбу как у других девчонок, которые уже родили и остались матерями-одиночками или подались в проституцию. А некоторые и то, и другое. Денис уговорил ее поступать. Ева сама выбрала психологический институт. Она думала, что сможет, когда выучится, помогать тем, кто пережил насилие. Она хотела как Денис: спасать людей не прибегая больше к насилию.

Его родителям она сначала очень не нравилась, и Ева их не винила. Через год совместной жизни, оборачиваясь назад, она и сама думала, что не пожелала бы Денису такой девушки. Но ей позволили быть слабой, позволили быть доброй, и она стала. Все оказалось так просто, что даже не верилось.

Может, этим неверием Ева и накликала беду.

У Дениса было много самых разных друзей. Так уж получилось, что среди них затесались и экстремисты. И, когда этих людей арестовали, последним сообщением на одном из телефонов было от Дениса: «Могу три банки отдать, потом сочтемся».

Ева узнала обо всем этом потом. Была зима, уже стемнело, да и вообще был поздний вечер, когда она, так и не дозвонившись до Дениса, написала его родителям. Потом она думала, что лучше бы он загулял, лучше бы он изменял, как сначала предположила его мама. Предположила, но к ним в квартиру приехала. Ева была в панике. Для нее, прежде такой сильной, открывалась новая грань ужаса. Она боялась не за себя, но за достаточно близкого ей человека. Никогда прежде с Евой такого не случалось, когда руки-ноги целы, сама она дома и в порядке, а чувствует себя так, словно умирает каждую секунду. Так же чувствовала себя и мать Дениса, и вместе они кое-как пережили это, обзванивая сначала больницы, потом морги.

Для Евы это была самая страшная ночь. Даже страшнее, чем новости, которые пришли потом.

Из морга им позвонили сами, с чужого номера. Они же и объяснили ситуацию: труп поступил из полицейского участка. Причина смерти: самоубийство.

Дальше мама Дениса сломалась, Ева наоборот превратилась в ту самую, стальную и непрошибаемую. Она даже не плакала. Холодно и