Возгарка I - Ксения Ахметшина

глаза у него были нормальные: жёлто-оранжевые. Он сшиб старшего брата с моего покалеченного трупа. Они покатились, взбивая перину палой листвы в том же танце, что недавно выпал на мою честь. Но толком поцапаться не успели, потому что Никола знал, что делать — и бросился бежать к поляне вместо меня.

Скалясь от боли и досады, я отнял руку от разодранного мяса. Похоже, ключица сломана, вернее раздроблена: хрупнула, как куриная косточка в собачьей пасти. Из подключичной артерии тихо брызгал сбивчивый фонтанчик. Как же хорошо, что сердце у меня бьётся так медленно…

Но сейчас не до болячек. В бытии мертвеца есть очень большое преимущество: я не сдохну окончательно, даже если из меня сольют всю кровь. Правда, вырублюсь гарантированно. Но такое ранение — просто ерунда, хоть и неприятная.

Я собрался с силами, содрал остатки покорёженного доспеха, нашёл отброшенную саблю и помчался следом, полностью вкладываясь в ускорение и зная, что пожалею об этом. Взметнулся шлейф сухой листвы — завихрился шелестящей дорожкой, будто от внезапного шквала. Сердце забилось чаще, кровушка из раны тоже принялась сочиться живее. Другая кровь, свиная, уже подсохла, так что одежда мерзко липла к коже.

Стиснув зубы в решительном оскале, я заставлял себя двигаться ещё быстрее. Ускакавшие вперёд волчары начали стремительно приближаться.

Нормальный оборотень вылетел на поляну и пролетел по разложенной в траве сети. Но второй пронёсся за ним слишком быстро. Внезапно запела тетива, стрела распорола воздух. Демир устроил лабаз на дереве, укрепив доску между крепкими ветвями, и открыл пальбу. Острие угодило твари в спину и начало с шипением исходить дымком.

Я сунул окровавленные пальцы в рот и свистнул.

Тварь перестала клацать челюстями, пытаясь выдрать стрелу из шкуры. Широко расставив мощные лапы, волк зарычал и вздыбил гриву. Я медленно пошёл на него, поигрывая клинком: широкое, слегка изогнутое лезвие со свистом рассекало воздух. Витек, а точнее, оставшийся от него полуразумный зверь, тоже сделал шаг навстречу.

Только не сорвись на бег. Подходи, да вот так, хорошая псинка.

Радек пустил свой палаш в ход и перерубил трос — груз камней ухнул вниз. Благо в предгорьях поиск валунов проблемой не стал.

Сеть сложилась, и оборотень взмыл над землёй под шелест крон и потревоженного опада.

— Войко! — крикнул я, убирая саблю в ножны и разворачиваясь к тому укромному местечку между осиновым подростом, где засел великан.

Бронислав тут же швырнул мне рогатину. И я поспешил засадить посеребрённое лезвие твари под рёбра, пока когти зверя не прорвали заколдованную на укрепление сеть.

Волк дико взвыл, разбудив и заставив в панике сняться с ветвей всех птиц в окрестных лесах. Я вынул окровавленную, заточенную с обеих сторон полосу металла и ударил снова. Острое жало впивалось в мясо этого противоестественного существа раз за разом, ночной лес оглашался диким рёвом, распугивая всех его обитателей, которые не поняли с первого вопля, что в здешних местах творится какая-то дичь.

— Что ты делаешь! — вскричал мальчишка, вернувший человечий облик. Он был обнажён и измазан грязью, но не ранен, хотя мелко подрагивал от слишком поспешной смены биологического вида. Пусть оборотни перекидываются за счёт обитающей в них магии, но сам процесс весьма физиологичен и не проходит без последствий для самочувствия.

— Нет, не убивай его! Ты же обещал! — в его светлых глазах полыхало отчаяние и боль от предательства.

Сквозь стиснутые зубы я прорычал:

— Прости, малец. Твой брат уже мёртв. Его воскресила кровь вампира.

Я выдернул лезвие, вместе с рёвом зверя вниз пролился очередной поток холодной крови, брызги выпачкали моё напряжённое лицо.

— Никому не приближаться! — заорал я. — Эта тварь жутко заразная!

— Не смей! — мальчишка налетел и оттолкнул меня. Точнее, попытался оттолкнуть, но это хватило: заминка дала мёртвому волку время на решительные действия по своему освобождению.

Сеть порвалась, и волосатый монстр вывалился вниз. Миг он беспомощно лежал, но тут же поднялся, встряхнулся… и оскалился в мой адрес. В чёрных глазах блестела абсолютная ненависть, граничащая с разумностью. К сожалению, вернуть человеческую личность такие уродцы неспособны: все остатки её растворятся в животной стороне быстро, как ложка соли в борще.

Голый пацан отступил и выставил руки, будто этот дурацкий жест мог утихомирить ураган вонючей шерсти.

— Витек, ты слышишь меня? — увещевал юный волколак спокойным, но срывающимся голосом. — Это же я, Никола, твой брат. Прошу тебя, угомонись!

Волчара прыгнул, а Войко с разбега шибанул его шестопёром по морде. Заточенные перья проломили черепные кости, раздробили их и вогнали в мозг. Зверь дёрнулся, отшатнулся, но устоял. Черепно-мозговая травма не сильно отразилась на самочувствии этой нежити. Действительно, зачем нужны мозги? Кусаться можно и без них.

Тряхнув лобастой башкой, волчье отродье перевело взгляд на моего помощника. Половина морды зверя превратилась в кровавое месиво, левого глаза больше не было. Но он восстанавливался на диво быстро. Прошла всего пара секунд, и даже бельмо пропало.

Когда волк бросился на Бронислава, я успел встать между ними и выставить рогатину, уперев древко в землю. Зверь с размаху насадился на двухлезвийный наконечник длиной в полтора предплечья. Остриё наверняка вышло у него со спины, но этого я увидеть не мог. Перекладина не пустила зверя дальше, но он рвался изо всех сил, совершенно не понимая, насколько это бесполезно — совсем как медведь или кабан. Из пасти дико брызгала слюна — будто на свете нет блюда вкуснее сырой вампирятины.

Витек рычал и хватал челюстями, зубы щёлкали. Он перебирал когтистыми лапами и напирал. Тем временем на грешную землю спустился засидчик.