Женщина в окне - А. Дж. Финн

Все поплыло у меня перед глазами. Я почувствовала резкую боль в ногах.

Я затрясла головой, потерла глаза. Мир вокруг сжался, вернулся в прежние границы.

Несколько часов я дремала рядом с Эдом и Оливией. Когда я очнулась, было 11:10. На нас волнами налетал снег, ветер свистел над головой, как хлыст. Звучали близкие раскаты грома. Я смахнула с лица снежинки, вскочила.

Все тот же туман перед глазами, как рябь на воде, и на этот раз у меня подогнулись колени. Я начала валиться на землю.

– Нет, – хрипло произнесла я.

Распластав руку на снегу, я попробовала встать.

Что со мной происходит?

Нет времени, нет времени. Я оттолкнулась от земли, поднялась. Увидела перед собой Оливию и Эда, наполовину занесенных снегом.

И принялась затаскивать их в машину.

Почему время ползло так медленно? В последовавший за этим год казалось, что два месяца проходят быстрее, чем те несколько часов с Эдом и Оливией в перевернувшейся машине, когда за окнами толща снега нарастала, как приливная волна, а лобовое стекло скрипело и дрожало под его напором.

По мере того как шум снаружи усиливался, а свет внутри меркнул, я пела дочери популярные и детские песенки, придуманные мной мелодии. Я рассматривала изгибы ее уха, проводила по ним пальцем, бубнила ей на ухо. Я прижалась к мужу, сплела свои ноги с его ногами, держала его за руки. Я жадно съела сэндвич, залпом выпила пакетик сока. Откупорила бутылку вина и только потом сообразила, что это приведет к обезвоживанию. Но мне хотелось выпить. Так хотелось.

Было ощущение, что мы под землей. Мы спрятались в какое-то тайное и темное убежище, сокрытое от мира. Я не знала, когда мы выберемся отсюда. Как выберемся. Выберемся ли вообще.

В какой-то момент мой телефон отключился. В 15:40 оставалось два процента от мощности батареи. Я заснула, а когда проснулась, экран был темным.

Вокруг было тихо, если не считать завываний ветра, и неровного дыхания Ливви, и чуть слышного клокотания в горле у Эда. И моих сдавленных рыданий, рождавшихся где-то глубоко внутри.

Тихо. Абсолютно тихо.

Я очнулась в чреве машины, перед глазами плыл туман. Но потом увидела просачивающийся в кабину свет, тусклое мерцание за лобовым стеклом, услышала тишину так, как обычно слышишь шум. Тишина жила в машине, словно живое существо.

Высвободившись, я потянулась к дверной ручке. Она ободряюще щелкнула, но дверь не поддавалась.

Нет.

Я поползла на коленях, перекатилась на поврежденную спину, уперлась ступнями о дверь и толкнула. Она немного подалась, но снег мешал ей открыться. Я стала лягать ногами окно. Кое-как удалось преодолеть сопротивление снежной массы, и в кабину хлынула небольшая лавина.

На животе я выползла наружу, плотно зажмурив глаза от света. Когда я вновь открыла их, над далекими горами разгоралась заря. Я встала на колени, обозревая новый мир вокруг: заснеженную долину, далекую реку, пушистый белый ковер под ногами.

Я покачнулась, стоя на коленях. Потом услышала треск и поняла, что не выдержало ветровое стекло.

Утопая в глубоком снегу, я доковыляла до переда машины и увидела пролом в стекле. Вернулась к пассажирской двери, залезла внутрь. Снова я вытащила из-под обломков крушения сначала Ливви, потом Эда и уложила рядом на землю.

Я стояла над ними, еле переводя дух, и дыхание вырывалось у меня изо рта облачками пара. Сердце готово было выскочить из груди, и опять все поплыло перед глазами. Казалось, небо нависает надо мной, давит на меня. Я рухнула на землю, плотно сомкнув веки.

И завыла, как дикий зверь. Перевернулась на живот, распростерла руки над Оливией и Эдом, прижала их к себе и зарыдала, уткнувшись в снег.

Так нас и нашли.

Я просыпаюсь в понедельник утром с намерением поговорить с Уэсли.

Запуталась в простынях, и приходится отдирать их от тела, как кожуру от яблока. Сквозь окна льется солнце, освещая постельное белье. Кожа у меня светится от внутреннего тепла. Чувствую себя непривычно красивой.

Телефон лежит на подушке рядом со мной. Пока у моего уха мурлычет звонок, я думаю, что Уэсли мог изменить номер, но потом слышу его рокочущий голос, который невозможно перекричать. «Оставьте сообщение», – командует он.

Я этого не делаю. Вместо этого звоню ему в офис.

– Это Анна Фокс, – сообщаю я женщине, ответившей на звонок.

Судя по голосу, она молода.

– Доктор Фокс, Фиби у телефона.

Я ошиблась.

– Извините. – Вообще-то, я работала с Фиби почти год, и она далеко не юна. – Я вас не узнала. Что-то с голосом.

– Правильно. Похоже, я простудилась, поэтому немного охрипла. – Она, как всегда, вежлива. Такие у нее манеры. – Как поживаете?

– Хорошо, спасибо. Уэсли на месте?

Конечно, Фиби держит себя очень официально, но, возможно, позовет его…

– Доктор Брилл, – говорит она, – все утро проводит совещания, но я могу попросить его позвонить вам позже.

Я благодарю ее:

– Да, хорошо, спасибо.

Диктую свой номер и завершаю разговор.

Интересно, перезвонит ли он мне.

Я направляюсь вниз. Никакого вина сегодня, решаю я, или, во всяком случае, не утром. Нужна ясная голова для разговора с Уэсли. С доктором Бриллом.

Первым делом главное – иду в кухню, нахожу стремянку, которой я подперла дверь цокольного этажа. В утреннем свете, ослепительно-ярком, она кажется хлипкой, ненадежной. Дэвид мог бы выбить эту подпорку ударом плеча. На миг в голову мне закрадывается сомнение: ну да, у него на тумбе лежала женская серьга – и что с того? «Ты ведь не знаешь, что сережка принадлежала ей», – сказал Эд, и это правда. Три маленькие жемчужины, – кажется, у меня есть похожие серьги.

Я слежу за стремянкой, словно она может зашагать в мою сторону на тонких алюминиевых ножках. Вижу поблескивающую на столешнице бутылку мерло, рядом с ключами от дома, висящими на крючке. Нет, никакой выпивки. К тому же дом и так заставлен винными бокалами. Где же я видела нечто подобное? Да, в триллере «Знаки». Довольно посредственный фильм, запомнившийся благодаря великолепному Бернарду Херрману[30]. Развитая не по годам дочь разбрасывает повсюду недопитые чашки с водой, что в конечном счете отпугивает пришельцев из космоса. «Зачем инопланетянам прилетать на Землю, если у них аллергия к воде?» – разглагольствовал Эд. Это было наше третье свидание.