Лето потерянных писем - Ханна Рейнольдс

Я уставилась на него, он – на меня.

Я покачала головой.

– Мне пора домой.

– Серьезно? – Теперь Ной рассердился еще сильнее. – Нельзя уносить ноги прочь всякий раз, как выходишь из себя.

– Почему бы и нет? Вполне нормальная стратегия по предотвращению шумных ссор.

– Нам необязательно ссориться, можно просто обсудить…

– И что нам обсуждать? Твое решение быть вечным защитником своей семьи?

– Они моя семья! Чего ты от меня хочешь?

– Не знаю! Ничего! Защищай их, да! Но это означает, что мы на разных сторонах, и это нормально, но мне не должно это нравиться.

Ной уставился на меня. Потом шумно выдохнул и провел пальцами по волосам.

– Мне тоже это не нравится.

Я отвела глаза.

– Вызову себе Убер.

– А я поговорю с дедушкой. Попытаюсь его успокоить.

– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Хотя утешать всю свою семью вообще не твоя обязанность.

Ной хмуро посмотрел на меня, и я приподняла голову. Да, я еще злилась, но не хотела, чтобы он уходил.

Но он шагнул назад.

– До встречи, ладно?

Я съежилась и кивнула.

– Ладно.

Выдавила улыбку, тупо помахала и вышла на улицу, чтобы вызвать такси. Сев на ступеньки веранды и подняв голову, я смотрела на луну и втягивала в легкие летний воздух. Что я творю? Провоцирую всех на стычки и ссоры. Может, ожерелье не так уж и важно. Может, мне стоит сосредоточить внимание на том, что сделает счастливой меня.

Но ведь бабушка так хотела вернуть свое ожерелье.

За моей спиной шумно открылась дверь, и я с надеждой вскочила на ноги. Она быстро испарилась, как только я увидела, что на веранду вышла Хелен.

– Здравствуйте, миссис Барбанел. – Я прочистила горло. – Эм, спасибо за приглашение.

Она молчала.

Ну надо же, все Барбанелы брали уроки по тактике запугивания посредством молчания? Я ткнула пальцем за плечо, потому что, когда нервничала, превращалась в комика.

– Машина приедет через восемь минут.

В тусклом свете мне не удавалось разглядеть выражение ее лица.

– Ты спрашивала моего мужа про ожерелье.

Молва быстро разносится по этому дому.

– Да, спрашивала.

– Это тебя не касается, но, если тебе так нужно узнать, он подарил ей это ожерелье, – монотонно отрезала она. – Он дал ей все, а она ему – ничего.

– Что? – Я заморгала, пытаясь уместить этот новый кусок информации в цепочку событий. Если Эдвард подарил Рут ожерелье, почему она потребовала его вернуть?

– Он подарил ей ожерелье, а потом забрал, и она была в ярости.

– Что… почему он его забрал?

– Они расстались. Оно не принадлежало ей.

Если расстаешься с человеком, то, выходит, можно запросто отнять подарки? Возможно. Я не задумывалась, что ожерелье могло оказаться подарком. Я была твердо уверена, что оно принадлежит бабушке. Считала, что это семейная реликвия, и, возможно, привезена из Германии. А если нет? Если это ожерелье вообще было подарено Эдвардом? Тогда, возможно, мое расследование этой истории не так уместно, как мне казалось.

Возможно, мне нечего сказать в свое оправдание.

Не придавай этому значения.

Я представила фотографию бабушки с переливающимися кулонами на шее. Это был романтичный, прекрасный сон – потерянное ожерелье, бабушкино наследие. Мысленно я всегда воображала бабушку героиней этой истории, но, возможно, Ной был прав. Возможно, были и другие интерпретации. Какой была история Хелен Барбанел? Молодой женщины, жених которой не замечал ее, но все равно женился.

Знала ли я свою бабушку по-настоящему, как личность? Почему я так уверилась, что она была права? Только потому, что в наших жилах текла одна кровь? Кровь – весомая причина, чтобы вставать на защиту близкого человека?

– Почему… Вам известно, почему они расстались? – спросила я.

– Она встретила другого. – Хелен Барбанел окинула меня взглядом. – Твоего деда, предполагаю. Он работал в булочной.

Меня словно ударили под дых. Точно. Какая запутанная паутина. И какая простая причина. Она решила выйти за другого, и ей пришлось вопреки своему желанию отдать подарок.

Я посмотрела на луну, чувствуя легкую тошноту.

– Извините меня, если все это навеяло воспоминания о прошлом, которые вы хотели забыть. Я не хотела никого огорчать.

Когда Хелен посмотрела на меня, на ее лице было суровое выражение.

– Никому этого не хотелось.

19 ноября, 1953

На следующий день я чувствовала себя ужасно за то, как напирала на Ноя. За то, как прошел разговор с Хелен и Эдвардом Барбанел, да и вообще за решение приехать на этот остров. Во время смены в «Проуз Гарден» я сочинила несколько вариантов сообщений Ною, но так ни одного и не отправила. В полдень я направилась к причалу, где, наблюдая за лодками, печально жевала сэндвич.

Печаль сменилась удивлением, когда я открыла почту и увидела ответ на одно из многочисленных писем, которые я разослала в начале недели. Теперь я знала, что не стоит себя напрасно обнадеживать, но логика не всегда перекликается с эмоциями. Сердце забилось быстрее, когда я кликнула на сообщение от французской организации – мемориала Шоа.