Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

у телят-сеголетков практически не видна. Что ещё сказать об отличиях? Вы можете, например, отличить жеребёнка от лошади? Так и у лосей. Теперь понятно, как отличить взрослого лося от сеголетка?

Дружно отвечаем на поставленный вопрос:

– Понятно. А вы отличить сможете?

– За нас не волнуйтесь, мы – профессионалы, не как вы – дилетанты в охоте.

Удовлетворённые ответом, мы отправились ужинать и отдыхать. Перед сном ещё долго обсуждали признаки отличия лосей взрослых и молодых. После долгих споров приходим к выводу: отличить одного зверя от другого можно, только когда они рядом.

С рассветом собираемся на охоту. Завтракаем на кухне. Преподавателей нет. Они пришли только к концу завтрака. Пили чай. Ожидая их, собираемся на улице в одну шеренгу, с ружьями на плечах. Стоим, слушаем правила техники безопасности на облавных охотах. Подходим к старшему команды и расписываемся в листке безопасности. На охоте всякое может случиться. Наконец идём по дороге к лесу.

До условленного места, куда должны были выйти егеря охотхозяйства и кое-кто из студентов, посланные обрезать лосей и выяснить, где они находятся, чтобы сразу сделать удачный загон, идём довольно долго. Остановились на пересечении двух просек. Никого нет. Егеря и помогающие студенты появляются только минут через сорок. Пришли сосредоточенные, стали на снегу рисовать план будущего загона. Рассказали, что лосей в загоне несколько. Весь снег истоптан. Сколько конкретно голов внутри загона непонятно, а ясно одно: лоси здесь и сейчас будет загон.

Обсуждение закончилось. Нам ещё раз объяснили, что в загоне будут и взрослые лоси, и телята. Стрелять можно только по взрослому лосю. Егеря охотхозяйства идут в загон, а преподаватели и мы, студенты, на номера. Разговаривая между собой шёпотом, расходимся каждый на свой номер. Идём цепочкой, друг за другом. Следим за старшим команды: он машет рукой, показывая охотнику его номер. Встаём по очереди, маскируясь и утаптывая снег. Каждый стрелок выбирает свой сектор обстрела, показываясь соседнему номеру, чтобы стрелки видели, кто где стоит. Стоя на номере, заряжаем ружья и замираем. Ждём начала загона.

Стоять приходится долго. Кажется, проходит вечность. Мороз, холодно. Идёшь – жарко, постоял немного – начинаешь замерзать. Я на такой охоте впервые. Знобит не только от холода, но и от общего волнения. Прислушиваюсь. Где-то далеко, в глубине леса, слышатся голоса. Снова и снова, ближе и ближе. Это кричат загонщики. Сжимаю удобнее ружьё. Лоси могут показаться в любую минуту. Так нам рассказывали на лекциях. Волнуюсь. Голоса слышны всё отчетливее. Залаяла собака. Мне становится жарко, словно прошёл но снегу несколько километров. Собака замолкает. Понимаю – звери пошли. Только на какой номер? На кого из нас?

Снова лает собака недалеко от стрелковой линии. Там должны стоять наши учителя. Им везёт. Они здесь охотятся из года в год и знают звериные переходы. Выстрелы! Теперь, если даже лоси выйдут на меня, стрелять нельзя: охота сегодня до первых выстрелов, а они уже были. Опускаю ружье, ставлю на предохранитель. С номера уходить нельзя, таковы правила облавной охоты. Стою ещё с час. Никто за мной не идёт. Топчусь на месте, мне холодно. Не выдерживаю, курю и иду к соседу. Он тоже курит и топчется. Так потихоньку, по одному, снова друг за другом начинаем двигаться в сторону выстрелов. Интересно, что там произошло?

Подходим, вслушиваясь в разговор. Учителя стоят вокруг убитого одним из них лося. Егеря тоже там. Когда только успели? Окружаем стоящих охотников и лося на снегу. Лица у всех немного озабоченные. Смотрю на зверя. Небольшой, до 300 кг общего веса ой как далеко. Здесь чистого мяса, дай бог, килограммов 40 будет, не больше. Вспоминаю лекции. Точно! Убит теленок-сеголеток! Студенты молчат и смотрят друг на друга и преподавателей с легким недоумением во взгляде. Не выдерживаем и начинаем смеяться. Спрашиваем:

– Как же так? Учили, учили, и вот вам трофей. Ну, вы, профессионалы, даёте!

Старший смущённо смотрит на нас и говорит:

– Ребята, чёрт его разберёт. Не знаю, как и получилось. Собака, видно, лосиху в сторону угнала, я её не видел. Тут он идёт, сеголеток. А кто сможет отличить в лесу – телёнок это или корова? Если бы шли вместе, тогда другое дело. Сейчас шкуру снимем, и зверя за один раз съедим. Как раз жареного мяса на каждого по килограмму получится…

Теперь вместе с нами смеются и учителя. Охота удачная, настроение у всех отличное. Что ещё нам нужно? Мне понятно только одно – практика намного интереснее теории!

Жизнь-невезуха

Через два дня заканчивалась учёба, и начиналась практика. Студенты-охотоведы третьего курса радовались этому событию, ведь практика – всегда настоящий праздник. Одно было плохо – мало этих самых практик.

В основном практики у ребят проходили в учебном институтском охотхозяйстве. Начинались они сразу после окончания летней сессии. Эта практика начиналась зимой. Предстояло не просто ходить по лесу, рвать и сушить траву или ловить сачком бабочек. Здесь была практика по технологии добычи диких животных, обитающих в вятских лесах. Одно название уже радовало молодые охотоведческие души. А если повезёт, то кто-то из ребят мог лося, например, добыть. Лось – не рябчик.

Надеясь на удачу, все без исключения студенты готовились к поездке в охотхозяйство.

– Эх! Только жизнь моя – невезуха, – заявил Мишка товарищам, с которыми жил в одной комнате и учился с первого курса. – Вы вот на практику едете, а у меня всё это под вопросом. В деканат завтра вызывают. Вообще отчислить из института хотят. Невезучий же я!

– За что отчислять?

– Разве не знаете? «Телега» на меня из ментовки пришла. Аккурат пару дней назад.

– За пельменную?

– Да! За избиение местного гражданина в пельменной. Кругом невезуха! – Мишка вздохнул. – Я, конечно, у декана расплакался: «Не исключайте меня. Мать у меня больная, а отец алкоголик. Учиться я хочу!» – голосил Мишка.

– А декан-то что?

– Что? Выслушал и говорит: «Старая у тебя, Миша, песня. Невезучий ты. Скажи лучше, зачем ты драку устроил?» Я в свою очередь объясняю, что не виноват. Это жизнь моя такая. Тот день сразу не удался у меня. Наверное, буря магнитная на солнце была. А организм мой слабый, поддаётся, видно, солнечным излучениям. Он спрашивает: «Организм слабый? А граждан по лицу бить не слабый?» Я снова своё гну: «Ни при чём я. Себя тогда не контролировал. Злился немного». Он спрашивает: «С чего это?» Я ему говорю: «Всё из-за этой чёртовой ЭВМ». Декан не понимает: «Из-за какой такой ЭВМ?» Я отвечаю: «Из-за той, что в институте