Рассвет - Генри Райдер Хаггард

Первым вошел Алек, который, следуя своему обычаю, кинулся к Анжеле и лизнул ей руку, а за Алеком, выглядя несколько смущенным, но очень красивым и счастливым — ибо Артур обладал тем типом лица, которые становятся красивыми, когда их владельцы счастливы, — шел хозяин Алека. Затем последовала крошечная, но очень неловкая пауза.

В подобных случаях, то есть, при первой встрече после помолвки, всегда возникает — особенно когда это происходит в присутствии третьего лица — весьма значительное затруднение обеих сторон: они не знают, как им себя отныне вести по отношению друг к другу. Должны ли они рассматривать вчерашнее маленькое происшествие как своего рода конфиденциальный сговор, на который нельзя ссылаться иначе, как в частной беседе, и вернуться к вчерашним «мистеру» и «мисс»? Это, конечно, было бы проще всего, но ведь тогда это был бы также и решительный акт взаимного отступления. Или же им стоит заключить друг друга в объятия, как подобает обрученным любовникам? Процесс настолько нов для них, что они чувствуют насущную потребность в тайной репетиции. Между тем время поджимает, и все начинают глазеть на них… и надо что-то делать.

Таковы были чувства Артура и Анжелы. Он в замешательстве остановился перед ней, она склонила голову над собакой. Однако вскоре Алек заскучал и ушел, и так как продолжать смотреть в пол было теперь бессмысленно, Анжеле пришлось очень медленно поднять голову. Вскоре их взгляды пересеклись — и тогда они то ли поняли друг друга без слов, то ли сила их притяжения преодолела силу сопротивления — сказать наверняка трудно, но Артур, повинуясь главному закону природы, наклонился и поцеловал милое личико.

— Вот это да! — воскликнула Пиготт, и молочник, выпав из ее рук, покатился по полу.

— Гм! Пожалуй, мне лучше объясниться… — начал Артур.

— Мне кажется, нянечка, вы пролили молоко и разбили молочник, — добавила Анжела.

— …дело в том, что мы помолвлены и теперь вместе…

— Разлетелся на мелкие куски, — прошептала Анжела, не сводя глаз с ковра.

А потом они оба рассмеялись.

— Ну, знаете… я никогда… нет, ни за что на свете… Уважаемый сэр и мисс Анжела, все, что я могу сказать об этом необычайном происшествии, — молодые люди испуганно переглянулись, — так только то, что я очень рада слышать об этом, и я надеюсь и молю Бога, чтобы вы были счастливы, и, если вы, сэр, будете хорошо обращаться с моей Анжелой, то станете самым счастливым и удачливым человеком во всех трех королевствах, включая Ирландию, а также королевскую семью, но если вы будете плохо обращаться с ней, вам станет еще хуже, и последние слова ее бедной матери, а я слышала их собственными ушами, сбудутся и падут на вас, вот! Ах ты, все молоко на полу… Да благословит вас Бог, мои дорогие — вот так будет молиться за вас старуха-няня!

Тут эта достойная душа не выдержала и расплакалась, но и глаза Анжелы заблестели от слез. После этого небольшого эпизода завтрак продолжился, как обычно.

Служба в церкви начиналась в половине одиннадцатого, и незадолго до этого часа Артур и Анжела подошли к тому месту, которое стало для них священной землей, посмотрели друг другу в глаза и снова произнесли те же слова любви. Затем они пошли дальше и, смешавшись с немногочисленной паствой, насчитывавшей не более тридцати человек, вошли в прохладную тишину церкви.

— Гляньте-ка! — воскликнула какая-то женщина, когда они проходили мимо. — Ну разве она не красавица? Какая бы красивая свадьба у них была!

Артур услышал эти слова и нашел взглядом говорившую, а потом улучил момент и дал ей пять шиллингов, посчитав ее возглас счастливым предзнаменованием.

На столе для причастия была расстелена белоснежная пелена — в этот день в маленькой и прелестной старинной церкви отмечалось ежемесячное таинство причастия, так здесь было заведено.

— Ты останешься со мной на причащение? — прошептала Анжела своему возлюбленному в промежутке между тем, как они уселись на свои места, а мистер Фрейзер занял свою кафедру.

Артур кивнул в знак согласия.

И вот, когда настало время, эти двое вместе подошли к алтарю и, вместе преклонив колени, вкусили хлеб и отпили из чаши, а затем встали и ушли, связанные отныне каким-то новым чувством и таинством. Ибо, конечно, большая часть молитв, которые они возносили в тот день и час, заключала смиренную просьбу к Всевышнему благословить их любовь. Что касается Анжелы, то в ее недолгой и простой жизни было немного деяний, которые она не освящала бы молитвой, и уж тем более она стремилась принести величайшее из них к подножию престола своего создателя.

Поистине странна и исполнена святости та тоска, с которой мы обращаемся к небу за освящением наших дел, чувствуя свою слабость и желая напиться из источника силы; тоска, которой не замедлила воспользоваться церковь, обладая тем изощренным знанием человеческой природы, которое является одним из главных источников ее могущества. Потребность в благословении особенно чувствуется в делах, связанных с самой благородной из всех страстей — вероятно, потому, что истинная любовь и истинная религия происходят из общего дома.

Таким образом, дав друг другу новый, священный обет, связавший их узами небесной любви, возвысив свои чувства до небес, обнимающих землю, они поднялись и пошли своим путем, очищенные ныне для поклонения и более сильные — чтобы терпеть…

В тот же день у Артура состоялся разговор с невестой, который поначалу носил деловой характер, а закончился довольно странно.

— Завтра я должен поговорить с твоим отцом, когда он вернется, дорогая, — начал он.

— Мой отец! Ах да, я совсем забыла об этом, — и Анжела слегка встревожилась.

— К счастью, я довольно богат, так что не вижу причин, почему он должен возражать.

— Ну, я думаю, он будет даже рад избавиться от Пиготт и от меня. Ты же знаешь, что он меня не очень любит.

— Это очень странное отсутствие вкуса с его стороны.

— О, я не знаю. Никто не видит меня твоими глазами, Артур.

— Потому что у них нет такой возможности. Весь мир полюбил бы тебя, если бы знал. Но, если серьезно, я думаю, что твой отец вряд ли будет возражать, иначе он не позволил бы нам так сильно сблизиться, ибо в девяти случаях из десяти подобные вещи приводят только к одному результату.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что пригласить молодого человека в дом и оставить его одного в обществе дочери — это может очень легко привести к… ну, к тому, что уже произошло.

— Значит, ты полагаешь, что я влюбилась бы в любого джентльмена, который приехал бы сюда?

Артур, не заметив легкой вспышки негодования в ее глазах, ответил:

— Ну, знаешь ли, такой риск есть всегда, хотя я полагаю, что это во многом зависело бы от джентльмена.

— Артур, — слегка притопнув ножкой, произнесла Анжела, — мне стыдно за тебя! Как ты можешь думать обо мне такое? Должно быть, ты обо мне очень плохого мнения.