Железо и серебро - Мария Гуцол

Свечение сместилось немного в сторону, как будто там от основного прохода отходил боковой. К запахам сырости и нечистот примешивались другие, и они Анне были отлично знакомы.

Больше всего ей хотелось с визгом убежать прочь. Вылезти отсюда и позвонить О'Ши. И пусть он тащит сюда всех, кого сможет, отсюда или с Той стороны.

Там, где в боковой стене был пролом, влево уходил еще один ход, освещенный огоньками, похожими на болотные огни. Стены его поросли какой-то висячей белой травой и серыми мхами. Оттуда тянуло холодом и пахло кровью.

Основной ход шел немного дальше, потом поворачивал, и там была только темнота. Греймур прошла немного в ту сторону, остановилась на повороте. Из темноты доносился редкий плеск и смрад. Идти туда не хотелось совершенно.

Анна вернулась к пролому и застыла, не решаясь пересечь границу между темным, пугающим, но вполне человеческим тоннелем ливневки и местом, где совершенно отчетливо царило что-то другое. Пальцы на ноже заныли от того усилия, с которым Анна вцепилась в рукоять.

Наверное, ее это и спасло. Потому что когда за ее спиной что-то плеснуло, в нос ударила вонь, нож как-то сам выскользнул из ножен, и Анна, не оборачиваясь, ударила.

Нож встретил сопротивление, сзади захрипело, плеча Анны коснулось что-то неописуемо мерзкое, она с визгом отскочила, развернулась, прижалась спиной к стене. Нож в ее руке оказался перемазан в темном. Что-то тяжело упало рядом.

Греймур в ужасе уставилась на нож и только потом перевела взгляд.

Существо, которое корчилось на земле, человеком можно было назвать с натяжкой. То есть, у него было две руки и две ноги, и пропорции его были вполне человеческими, но все тело его было каким-то перекрученным, кожа нездорово обтянула костяк. Пальцами, которые выглядели так, словно были переломаны и срослись неправильно, существо пыталось зажать рану на внутренней стороне бедра. Между пальцев фонтанчиком выплескивалась кровь.

Анна беззвучно охнула. Та часть ее, которая всегда оставалась холодной и рассудительной, которая привыкла работать, фиксировала: пробита бедренная артерия, это минуты три при хорошем раскладе. Греймур даже шагнула вперед, но сама вначале запнулась взглядом о собственный нож, окровавленный и слабо светящийся в темноте, а потом увидела глаза этого человека.

На заросшем бородой, перекошенном в судороге лице они казались чужими. Слишком светлые, почти прозрачные, словно вылинявшие. Сжавшийся в точку зрачок никак не реагировал на свет. Ничего человеческого в них не было.

Плеск, похожий на шлепанье ног по воде, заставил Анну вскинуться. Ей показалось, что в темном зловонном проходе показалась еще одна фигура. Греймур стиснула нож крепче. Она не могла себя даже заставить подумать, что эти существа сделают с ней.

Человек у ее ног тихо застонал, потом наступила тишина. Анна коротко глянула на него. В устремленных на нее прозрачных глазах на мгновение мелькнуло какая-то тень осмысленности и пропала. Голова перекатилась по каменному полу и застыла под неестественным углом.

Мертв. Анна до боли прикусила губу. Присела на корточки и, содрогаясь от не слишком понятного ей самой отвращения, приложила пальцы к грязной шее. Пульса не было. С момента, когда она ударила ножом куда-то за спину, не оглядываясь, прошло меньше двух минут.

Медленно Греймур подняла на ноги. Переступила через замершее тело. Крепче сжала в руке рукоять. Сглотнула, отгоняя подступившую к горлу тошноту. О том, что она сделала, и кем был этот несчастный, она подумает потом. Если остановится еще хоть на мгновение — больше не сможет сделать ни шагу. Сядет на задницу и будет выть от ужаса.

Пригнувшись, она вошла в освещенный коридор. Болотные огоньки отпрянули от нее, словно живые. Качнулась длинная белая трава. Анна едва слышно выругалась. И заставила себя идти быстрее.

Ход закончился в пещере, настоящей, не рукотворной. С потолка здесь свисали бледные сталактиты, на полу поблескивала вода. Огоньки роем вырвались из прохода за спиной Анны и пронеслись вперед, разбрасывая повсюду блики. Греймур даже пришлось заслонить рукой отвыкшие от яркого света глаза.

Огоньки замерли у дальней стены пещеры. Там было возвышение, и как будто какие-то темные фигуры. Греймур стиснула зубы и пошла на свет.

Ботинки у нее промокли почти сразу же. Вода на полу пещеры оказалась просто отвратительно холодной. На половине пути Анна поняла, что пальцы ног у нее совершенно окоченели.

На троне из сросшихся сталагмитов сидел высокий мужчина. Лицо его оставалось в тени. Анна невольно поморщилась — этот сорт показухи она уже видела. В следующее мгновение ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть — за сталагмитовым троном стоял Дэйв. Бледный, чужой, но на первый взгляд — как будто бы более чем живой.

Анна остановилась шагах в тридцати от трона. И мучительно пожалела, что у нее при себе нет чего-то более подходящего для этой ситуации, чем нож. Крупнокалиберный пистолет-пулемет, например, отлично бы подошел.

Она встряхнула затекшей рукой. С светлого лезвия сорвалась капля крови и расплылась в воде маленьким красным пятном. Анна проследила за ним, потом подняла глаза на Дэйва. Тот медленно опустил голову, словно был не в силах выдержать ее взгляда.

Огоньки закружились вокруг возвышения, выхватили из тени подбородок и четко очерченные губы сидевшего на троне мужчины, потом его висок, перечеркнутый прядью волос, такой-то неопрятно-серой, потом — щеку, изувеченную шрамом.

— Покажись, — зло сказала Анна. — Я не буду разговаривать непонятно с кем.

Смех слуа был похож на звон тихих колокольчиков. Этот звук ледяной волной пошел у Анны вдоль позвоночника.

— Ты груба, — с сожалением проговорило это существо. — Отказалась от первого провожатого, убила второго. Теперь выставляешь мне требования.

Этот голос, эти слова, тон, которым они были сказаны, показались Анне очень, очень знакомыми. От привкуса рябинового вина во рту вернулась тошнота. Греймур медленно вдохнула холодный, пахнущий кровью воздух. Не помогло, и она только зло сцепила зубы.

Огоньки однако прекратили свое кружение, их бледное сияние разгорелось ярче. Окруженный им, слуа взглянул на Анну в упор.

С левой стороны его лицо представляло собой безобразную мешанину шрамов. Кое-где кожа висела лоскутьями. Правая половина лица пострадала меньше и сохранила остатки былой красоты. И глаза. Глаза по-прежнему были нечеловечески яркими, болезненно прекрасными. И невозможно, обжигающе холодными.

Под взглядом этих глаз каждый должен был почувствовать себя пылью, ледяной крошкой, упасть и преклониться перед чужим величием.

Анна устало сказала:

— Достаточно. Ты позвал меня по делу, я пришла. Обойдемся без театра.

Ее голос заставил Дэйва вздрогнуть. Ей показалось, он еще сильнее вцепился в сталагмитовый трон. Усилием воли женщина заставила себя смотреть куда-то мимо него. Чем сильнее она покажет сидящему на троне, как важно ей получить то, зачем она пришла, тем выше может оказаться цена.