Зазеркалье Нашей Реальности - Медина Мирай

Александр развернулся и продолжил после недолгого молчания:

– И знаешь, я даже не уверен в том, что правильно все осознал. Даже если бы я сам увидел, как она подливает мне яд в воду, во мне до самого последнего вздоха жила бы вера в ее непричастность. Но вера и уверенность – разные вещи. Вера рождается из доброты, доверия, наивности и часто даже малодушия. Уверенность надежнее, она рождается из чего-то более фундаментального. Но меня всегда мучил вопрос: «Что, если все не так?» Он не дает мне сдвинуться с места годами. Я застрял в этой петле. Я умираю в ней. Я даже не могу вспомнить, с чего это началось, а если вспомню, то и в этом не буду уверен.

Робин не находила слов, чтобы ответить. Терзания принца ей были знакомы, но она распрощалась с ними давно, а если те и возвращались, она тут же находила, как с ними справиться. Нечто подобное она испытывала, когда стащила у мамы пистолет, пока та была в душе. Посчитает ли она ее воровкой? Испортятся ли их отношения? Сможет ли она простить ее? Сейчас Робин даже не могла ответить себе, почему украла пистолет, ставший спасением Александра в том заброшенном здании. Из интереса, полагала она, но не была уверена. Она недалеко ушла от Каспара: ей тоже приходилось убивать ради благого дела – спасения близкого человека. До первого выстрела ей только в фильмах доводилось видеть, как это делают другие: вытягивают руки с пистолетом, целятся, нажимают на спусковой крючок, следует выстрел и тело падает наземь. В действительности после первого же бесшумного выстрела, который она произвела из-за угла, ее откинуло назад. Второй она сделала, опираясь на локти. Правая болтающаяся кисть руки онемела, кровь текла без остановки. Робин чувствовала, как теряет сознание, и все же спасла Александра. Ценой руки, но была и другая цена – та, которую никто не мог увидеть, потому что она не позволяла: в том заброшенном здании, среди трех трупов и одного подрагивающего, цепляющегося за жизнь из последних сил, она потеряла свою адекватность. Реальность отличается от экранного вымысла тем, что это все-таки не вы убили тех людей, не ваша одежда забрызгана их кровью и не вам теперь засыпать с мыслью обо всем этом.

Заслуживали ли они смерти? Могла ли она спасти жизнь принца, не отнимая ее у других? В тот момент Робин видела преграды – жестяные банки на заборе, – которые нужно сбить. Она не видела личностей в людях, что стояли за углом. Только потом, проходя мимо и видя их застывшие лица с распахнутыми в немом ужасе глазами, она осознала, что еще минуту назад эти люди, живые и неповторимые, с душой, невероятным образом скрепленной с телом, стояли и недоумевали, чей крик они услышали с первого этажа. Всего три крохотные пули стали их концом. Четвертая же не достигла жизненно важных органов, и девушку удалось спасти.

Так была ли она убийцей в том диком понимании, о котором обычно думают люди? Или это было убийством во благо? Почему же Каспар в тюрьме, а она на свободе?

– Сомнения мучают всех, – заговорила она. – И не просто мучают, а ломают судьбы. Для меня неожиданно, признаться честно… только не сочтите за грубость… просто неожиданно, что вы сказали обо всем этом мне. Я очень ценю это, но…

– Я не ждал поддержки, Роб. – В теплом голосе принца звучали приязнь и понимание. – Мне хотелось выговориться. Здесь не должно быть помощи. Я сам должен со всем разобраться.

– Мне казалось, вы открываете душу только Каспару.

– Да, он опытный и мудрый человек. Мы часто с ним говорили о всяком. Рядом с ним мне всегда было легко.

– Простите.

– За что?

– Я вряд ли смогу его заменить.

– Мне это и не нужно. – Александр встал с кресла. – Мне просто нужен друг. Саша заперся в замке, и я все еще не уверен в его мотивах. Анджеллину никуда не отпускают, Каспар в тюрьме. У меня осталась только ты, но если честно… если честно, я считаю, что тебе лучше бросить стажировку и уехать. Если она правда добьется войны, начнется ад. Ты не должна здесь находиться.

– Предлагаете бросить вас? – Робин развела руками. В глубине души она признала, что с радостью побежала бы паковать чемоданы, но из чувства привязанности к принцу не могла так поступить. – Ни за что. Сомневаетесь вы или нет, сестра она ваша или нет, я точно знаю, что она хотела убить вас, чтобы развязать эту самую войну. Нет, если я уйду, то кто будет рядом? Вам нужен человек, которому можно доверять.

– Робин! – послышался далекий голос из-за двери. – Ты где?

Делинда распахнула дверь, чем-то напуганная.

– Одевайся, Александр.

– Что стряслось?

– Я сейчас разговаривала с Дирком Марголисом.

– С тем самым? Самым богатым человеком в мире? – Александру пришлось сесть в кресло.

– Да. Именно с ним. – Непритворное волнение Делинды лишь накаляло обстановку. – Приятный мужчина. Мы хорошо с ним поговорили. Он пригласил тебя на ужин в своем отеле в Делиуаре. – Она улыбнулась сдержанно и обиженно. – Да, говорил со мной, а пригласил тебя.

– С чего вдруг? Я в жизни его не встречал.

– Я тоже. Но уверена, что он не из тех, кто потерпит опоздание на званый ужин.

Вечерело.

Саша пропадал в подземной лаборатории, где проводил бо́льшую часть времени. Часто, когда все засыпали, он поднимал к себе в комнату недоделанные изобретения и проводил с ними ночь за компьютерным столом, за которым сейчас сидела Анджеллина и читала новости о своем исчезновении. Одни заголовки пугали ее больше других. На минуту она забыла, что сбежала по собственной воле, и всерьез поверила в свое похищение.

Лента новостей на компьютерном экране обновилась, и сверху всплыл новый заголовок: «Принцесса Анджеллина была замечена в аэропорту Делиуара».

– Домой мне можно не возвращаться, – вздохнула она и вытянулась, издав сдавленный писк.

Она не заметила, как к ней в лиловом коротком сарафане, надетом на белую футболку, подкралась Астра.

– Твоя мама, наверное, переживает.

– Больше нет, ведь теперь она точно знает, что я сбежала.

Астра нахмурила почти бесцветные брови.

– Ты относишься к этому так просто. Обычно мамы не находят себе места, когда пропадает их ребенок.

Теперь нахмурилась Анджеллина. Она встала с кресла и прошла мимо. Природа шарнирных девушек оставалась для нее неясной, и она принимала их за роботов-нянек, наделенных ограниченными параметрами нравственности, умений, набором слов и их комбинаций. Принцесса плюхнулась на кровать Саши и скрестила ноги.

– А ты, значит, творение Саши?

– Если можно так сказать, – встряла Анко, вылезая из-под кровати.

– Что ты там делала? – Принцесса отодвинулась подальше.

– Ну, я здесь как в домике. Получается домик в домике.

– Как малый ребенок.

– Я он и есть в каком-то роде.