Романовы - Надин Брандес

Она рухнула навзничь, придавив седока всем телом.

Заш с трудом поднялся на ноги, оставив на гравии кровавое пятно. Я обогнула его, посылая камешки из-под копыт в лица врагов. Протянула руку. Заш принял мою ладонь и едва не сбросил меня с лошади, пытаясь взгромоздиться позади.

Когда мы устроились, я направила коня в лес. Это помешает Юровскому и его солдатам стрелять в нас. Уворачиваясь от деревьев, мы помчались за поездом. Ветви хлестали меня по лицу, а в ушах грохотало. Наконец, оказавшись вне пределов досягаемости, мы выехали на открытое пространство и пустились в галоп. Добрались до хвоста поезда, миновали его и нашли промежуток между двумя вагонами. Там был Алексей. Он стоял, прислонившись к стене, вцепившись в носилки, и сжимал в руке пистолет Заша. В полной готовности сражаться.

Но никто за нами не гнался. Никто не мог гнаться. Только не сейчас, когда лошадь Юровского мертва, а другая была подо мной.

Заш подтянулся, влез с лошади на подножку поезда и протянул мне руку. Я отрицательно покачала головой.

– Я еще немного покатаюсь на ней! – крикнула я. – Не дадим ей вернуться к Юровскому! – сунув руку в корсет, я выудила жемчужину, ту, от которой отказалась Вайра. – Подкупите машиниста, – протянула я бриллиант. – И скажите, что он заберет алмаз, если сумеет прорваться на следующую станцию!

– Не такая уж ты и кисейная барышня, – усмехнулся Заш, с трудом забирая у меня драгоценности. Кровь сочилась из раны в его левом предплечье. Помимо этого, он, казалось, был невредим. Они с Алексеем распахнули дверь и скрылись в вагоне.

А я помчалась. Дикая. Свободная. Неприрученная.

Лошадь быстро устала. Прошло всего несколько минут рядом с поездом, и по краю седла выступил пот, а на удилах появилась пена. Она не смогла бы долго поддерживать такой темп. Но мне казалось, стоит спешиться, и она вернется к Юровскому.

Земля уходила под уклон, и я свернула подальше от путей, стремясь держаться тропы. Лес впереди становился все гуще, и я рисковала потерять поезд, если останусь верхом. Склон кончился, и я снова оказалась возле поезда. Одной рукой отстегнула уздечку. Затем потянула за подпругу седла. Расседлала все, что только смогла, не вылезая из седла.

Подвела скакуна к поезду и ухватилась за поручни. Тянуться придется дальше, чем казалось. Неплохо бы получить помощь Заша.

Нет. Смогу сама. «Ты не кисейная барышня».

Отпустив поводья, я вцепилась в поручень обеими руками. Лошадь повернула в сторону от локомотива, и я оттолкнулась ногами от ее боков, стараясь попасть на перекрестье сцепки между вагонами. Удалось. Лошадь тут же замедлила галоп и нырнула под деревья, видно чтобы пощипать траву.

Удила выскользнули у нее изо рта, и она стряхнула с себя уздечку, прежде чем поворот скрыл ее из виду.

Я махнула рукой, поворачиваясь к двери. Ни Заш, ни Алексей не вышли ко мне, что показалось странным. Всем весом я навалилась на дверь, и ребра тут же напомнили мне о повреждениях, полученных при ударе о луку седла. Шипя, я снова попробовала открыть ее, и ручка наконец поддалась. Тогда-то я поняла, почему Заш не встречал меня.

Он сидел под дулом пистолета, загнанный в угол тремя рабочими. Алексей суровым щитом стоял между ними.

Мое появление привлекло всеобщее внимание. В товарном вагоне не оказалось сидений – только ящики с вещами и кое-какой разбросанный багаж. Один из вооруженных людей поднял пистолет и направил его на меня. Но после побега от Юровского я была не в том настроении, чтобы позволить себя запугать. И вскинула бровь:

– Здравствуйте, господа.

– Молчать! – рявкнул тот, что в меня целился. Поезд вибрировал, но я не могла понять, содрогнулась ли я? – Кто вы и кто эти люди?

Я выглядела как бродяжка – худая и оборванная из-за долгой дороги и скудного пайка. Бритая голова доверия не добавляла. Отстранившись от острой боли в ребрах, я изобразила озорную улыбку.

– Что бы вы предпочли: чтобы я больше не говорила ни слова или чтобы отвечала на ваши вопросы?

Мой «собеседник» изумленно уставился на остальных. Один из мужчин кивнул в знак согласия. Поэтому тот снова повернулся ко мне, хотя и опустил немного руку с пистолетом.

– Отвечать!

Пока он пребывал в нерешительности, я оценила ситуацию, призвав всю свою рассудительность. Эти люди были в обычной одежде и выглядели запуганными. Значит, не большевики. Они нацелили свои ружья в основном на Заша, который был одет как большевик. В Алексея, носившего остатки мундира цесаревича, никто пока не целился.

Они не враги. Они боятся, что враги – мы.

И наконец, самое лучшее правило – говорить правду всегда, кроме исключительных случаев. За правдой легче уследить. К тому же лжеца, неважно, насколько умелого, нередко можно подловить.

– Я – княжна Анастасия Николаевна Романова. А это, – я указала на Алексея, – мой брат, царевич Алексей Николаевич Романов. Красная армия держала нас в заключении в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Два дня назад «красный» комендант Яков Юровский без суда и следствия казнил, – я с трудом подавила внезапную дрожь в голосе, – нашу семью. Мы единственные, кто выжил.

Реакция на мой ответ была такой, на какую я и рассчитывала. Отвисшие челюсти. Широко раскрытые глаза. И наконец опущенные пистолеты.

– Что насчет него? – Один из мужчин ткнул стволом в сторону Заша.

Голова нашего солдата поникла. Я перевела дыхание.

– Он был охранником в Ипатьевском доме, помог нам бежать и продолжает помогать.

Заш вскинул голову, в его глазах светилась надежда. В позе появилось облегчение.

– Он одет как большевик, – заметил один из мужчин.

– И это радует. Он гораздо меньше бросается в глаза, чем мы. – Я сложила руки на груди. – У вас есть еще вопросы, или я могу перевязать ему руку?

Мужчины опустили оружие и отступили достаточно далеко, чтобы я могла подойти к Зашу. Он выглядел озадаченным, но плохо с ним не обращались. Пуля Юровского разорвала рубашку и вспорола кожу. Мне пришлось оторвать остаток рукава и использовать его в качестве бинта. Я пыталась действовать спокойно, расслабленно, понимая, что трое мужчин пристально за нами наблюдают. Алексей просто наблюдал, в любой момент готовый нас защитить.

– Вы говорили правду, – сказал один из мужчин Алексею.

Брат вздернул подбородок.

– Я не лгу своему народу.

Столь смелого заявления из уст тринадцатилетнего мальчика оказалось достаточно, чтобы разрядить обстановку. Мужчины уселись на ящики. Только после этого сел и Алексей. Хорошо, что мы наложили на него заклинание оцепенения, иначе вряд ли кто-нибудь стал бы его слушать.

– Так кто же вы? Часть Белой армии, я полагаю? – Алексей сидел прямо, но без напряжения. Как истинный солдат. Как вожак.