Смерть Ахиллеса - Борис Акунин

С убийствами обстояло просто. Ахимассуществовал во вселенной один, со всех сторон окруженный самыми разными формамичужой жизни — растениями, животными, людьми. Жизнь эта находилась вбеспрерывном движении: зарождалась, изменялась, прерывалась. Наблюдать за ееметаморфозами было интересно, еще интереснее — влиять на них посредством своихдействий. Если вытоптать живое на одном участке вселенной, в целом от этогомало что менялось — жизнь с восхитительной цепкостью заделывала образовавшуюсябрешь. Иногда жизнь представлялась Ахимасу буйно заросшим газоном, в котором онвыстригал линию своей судьбы. Тут требовались аккуратность и обдуманность: неоставлять мешающих травинок, но и не трогать лишних, чтобы не нарушился ровныйи чистый контур. Оглядываясь на пройденный путь, Ахимас видел не срезаннуютраву, а идеальную траекторию своего движения.

До сих пор стимулов для работы было два: найтирешение и получить деньги.

Однако первое занимало Ахимаса уже не так, какраньше — для него осталось мало по-настоящему трудных задач, решать которыебыло интересно.

Понемногу утрачивало смысл и второе.

На номерном счете в цюрихском банке лежало безмалого семь миллионов швейцарских франков. В Лондоне, в сейфе банка «Бэринг»,хранилось ценных бумаг и золотых слитков на семьдесят пять тысяч фунтовстерлингов.

Много ли денег нужно человеку, если он неколлекционирует произведения искусства или бриллианты, не строит финансовуюимперию и не одержим политическим честолюбием?

Расходы Ахимаса устоялись: двести-триста тысячфранков в год уходило на обычные траты, еще в сто тысяч обходилось содержаниевиллы. Деньги за нее были выплачены полностью еще в позапрошлом году, все два споловиной миллиона. Дорого, конечно, но к сорока годам у человека должен бытьсвой дом. Семьи, если человек особого склада, может и не быть, а дом нужен.

Своим жилищем Ахимас был доволен. Домполностью соответствовал характеру владельца.

Над Женевским озером, на самом краю узкойскалы прилепилась небольшая вилла белого мрамора. С одной стороны — пустое,вольное пространство, с другой — кипарисы. За кипарисами — высокая каменнаястена, за ней отвесный спуск в долину.

Ахимас мог часами сидеть на веранде, чтовисела над водной гладью, смотреть на озеро и на дальние горы. Озеро и горытоже были формой жизни, но без суеты и возни, присущей фауне и флоре. С этойформой жизни сделать что-либо было трудно, она не зависела от Ахимаса и потомувызывала уважение.

В саду, среди кипарисов, белел изящный эрмитажс круглыми башенками по углам. В эрмитаже жила черкешенка Лейла. Ахимас привезее прошлой осенью из Константинополя. С парижским агентством и ежемесячнойсменой профессиональных женщин было давно покончено — наступил момент, когдаони перестали казаться Ахимасу такими уж разными. У него выработался свой вкус.

Вкус был такой: женщина должна быть красивойбез приторности, с природной грацией, не слишком разговорчивой, страстной безнавязчивости, нелюбопытной и главное — обладающей женским инстинктом, которыйпозволяет безошибочно чувствовать настроение и желания мужчины.

Лейла была почти идеальной. Она могла с утрадо вечера расчесывать длинные черные волосы, напевать, играть сама с собой внарды. Никогда не дулась, не требовала внимания. Кроме родного языка она зналатурецкий и чеченский, поэтому разговаривать с ней мог только Ахимас, сприслугой Лейла объяснялась жестами. Если же ему хотелось развлечься, она зналамножество увлекательных историй из константинопольской жизни — раньше Лейлажила в гареме у великого везиря.

В последнее время Ахимас брал работу редко,два-три раза в год: или за очень большие деньги, или за какую-нибудь особеннуюнаграду. Например, в марте поступил тайный заказ от итальянского правительства— разыскать и уничтожить анархиста Джино Дзаппу по прозвищу Шакал, которыйнамеревался убить короля Умберто. Террорист считался крайне опасным исовершенно неуловимым.

Само по себе дело оказалось несложным (Шакалавыследили помощники Ахимаса, а ему самому осталось только съездить в Лугано иодин раз нажать на спусковой крючок), но примечателен был обещанный гонорар.Во-первых, Ахимас получил итальянский дипломатический паспорт на имя кавалераВельде, а во-вторых, привилегию на покупку острова Санта-Кроче в Тирренскомморе. Если бы Ахимас пожелал воспользоваться привилегией и выкупить этот клочоксуши, он получил бы не только титул графа Санта-Кроче, но и правоэкстерриториальности, что выглядело особенно привлекательно. Сам себе государь,сам себе полиция, сам себе суд? Хм.

Из любопытства Ахимас съездил взглянуть наостров и был околдован им. Там не было ничего примечательного, только скалы,пара оливковых рощиц, бухта. По берегу весь островок можно было обойти за час.Последние четыреста лет здесь никто не жил, лишь изредка заплывали рыбакипополнить запас пресной воды.

Графское звание Ахимаса привлекало мало, хотяв путешествиях по Европе громкий титул иногда небесполезен. Но собственныйостров?

Там он мог бы быть наедине с морем и небом.Там можно создать собственный мир, принадлежащий только ему одному. Заманчиво.

Удалиться на покой. Плавать под парусом,охотиться на горных коз, чувствовать, что время остановилось и неотличимо отвечности.

Хватит приключений, уж не мальчик.

И, может быть, обзавестись семьей?

Не то чтобы он думал о семье всерьез — скореедля гимнастики ума. Ахимас знал, что семьи у него никогда не будет. Он боялсятого, что, лишившись одиночества, станет бояться смерти. Как боятся ее другие.

Сейчас он не страшился смерти вовсе. Этосоставляло фундамент, на котором стояло крепкое здание, именуемое АхимасомВельде. Ну, даст пистолет осечку, или жертва окажется чересчур ловкой иудачливой. Тогда Ахимас умрет, только и всего. Это значит, что больше ничего небудет. Кто-то из древних — кажется, Эпикур, — по этому поводу уже всесказал: пока есть я, смерти нет, а когда придет она, то не будет меня.

Ахимас Вельде пожил и повидал достаточно.Только любви не знал, но это уже из-за профессии. Привязанность ослабляет, алюбовь — та вовсе делает беззащитным. Ахимас же был неуязвим. Поди возьмичеловека, который ничего не боится, никем и ничем не дорожит.

Но собственный остров — об этом стоилопоразмыслить.

Возникала одна проблема — финансовая. Выкуппривилегии стоил дорого, на это ушли бы все средства из цюрихского илондонского банков. А на что обустраивать свое графство? Можно продать виллу,но этого, пожалуй, не хватит. Тут нужен капитал поосновательней.

Или же выкинуть эти фантазии из головы?

Однако свой остров — это больше, чем свояскала, а море больше, чем озеро. Можно ли довольствоваться малым, если тебепредлагается большее?

* * *