Прошлое мстит - Эмили Гунис

сообщила, что, если ее рентгеновский снимок покажет, что все в порядке, она вернется домой с родителями, которые приедут в воскресенье. Хизер отправилась в рентгеновское отделение, улыбаясь, однако через час вернулась в таких рыданиях, что ее никто не мог утешить. Душераздирающий плач прекратился, только когда она заснула.

– Как дела у Хизер? – спросила Нелл у Эммы. – Она так расстроилась.

– Врачи полагали, что она может вернуться домой сегодня, но, к сожалению, у нее случился рецидив.

– Что такое рецидив? – Нелл посмотрела на Хизер, которая разговаривала со своим отцом.

– Туберкулез вернулся. Но я слышала, что у тебя дело идет на поправку, и, вероятно, ты скоро сможешь уехать домой.

– Я виновата в том, что случилось с Хизер, – произнесла она, начиная плакать. – Я боялась, что она уедет, и молилась Богу, чтобы Хизер осталась. Это моя вина, что ей опять плохо. Я заслужила то, что ко мне никто не приходит. Я ужасный, ужасный человек.

Она зарылась головой в подушку, пока Эмма гладила ее по волосам.

– Разумеется, ты хочешь, чтобы она осталась, – сказала Эмма. – Хизер – твоя подруга. Ты вовсе не ужасный человек, Нелл. Ты очень храбрая. Не всякий нашел бы в себе смелость признаться.

Нелл повернулась и посмотрела на Эмму в тот момент, когда в дверях позади них появилась женщина, самая последняя из посетителей. У нее были рыжие волосы, она была в кардигане, длинной юбке и черных туфлях. Нелл показалось, что она ее знает, но не могла вспомнить откуда. Она точно раньше не видела ее в санатории, и сердце Нелл забилось быстрее, когда женщина оглядела палату. Наконец она заметила Нелл, направилась к ней, стуча каблуками по деревянному полу. Сердце Нелл забилось быстрее.

– Я уверена, ты скоро получишь какие-нибудь новости, – продолжила Эмма. – Врачи пытаются связаться с твоей семьей. Мы спрашивали насчет тебя, потому что волновались. Они говорят, их уведомили, что кто-то за тобой приедет.

– Привет, Нелл, – произнесла женщина и остановилась около ее кровати. Она выглядела бледной и нервно сжимала в руках сумочку. Нелл уставилась на нее сквозь слезы, пытаясь сообразить, кто она такая. – Ты помнишь меня? – спросила женщина, улыбаясь, а потом посмотрела на мать Хизер, и настроение ее изменилось. – Добрый день! – произнесла посетительница довольно резко.

Эмма кивнула ей, похлопала Нелл по руке и вернулась к постели дочери.

Нелл приподнялась на подушке, удивляясь, что к ней кто-то пришел. Женщина села рядом и положила на кровать плюшевого мишку.

– Это тебе. Как ты себя чувствуешь?

Нелл внимательно смотрела на женщину. Наконец-то кто-то сидел на ее кровати, но не тот, о ком она постоянно думала. Она не понимала, где же отец и Бобби; почему эта женщина, которую она едва знала, навещает ее?

– У меня все нормально. Мне получше, – ответила она, боясь задавать какие-либо вопросы. Вдруг эта женщина сбежит?

– Что же, это замечательно, – кивнула женщина, прежде чем ответить на вопрос, вертевшийся на языке у Нелл. – Итак, я хотела узнать, как ты смотришь на то, чтобы приехать и пожить некоторое время со мной и моим мужем? Я звонила неделю назад, чтобы выяснить, как у тебя дела, и врачи считают, что тебя можно выписать из санатория. Тебе бы этого хотелось?

У Нелл голова шла кругом.

– А почему папа не может приехать и забрать меня? – спросила она.

Женщина немного помолчала и тихо произнесла:

– С твоим отцом произошел несчастный случай, Нелл.

Нелл почувствовала, как слезы защипали ей глаза. Так вот почему он не приезжал!

– Какой несчастный случай?

– Трагическое происшествие на ферме. В этом никто не виноват. – Женщина опустила голову.

– Но с ним все будет в порядке? – взмолилась Нелл, уже зная ответ.

– Нет, Нелл. Мне очень жаль. Теперь он на небесах вместе с твоей мамой.

Нелл показалось, будто холодная палата наполнилась жаром. Она подтянула колени, уткнулась в них и зарыдала. Нелл старалась сдерживаться, когда женщина обняла ее, но понимала, что все слышат. Обычно в санатории царила мертвая тишина, если не считать кашля больных и разговоров врачей на обходе, но в дни посещений лестницы и коридоры заполнялись людьми и становилось шумно. Теперь все замолчали.

Нелл не знала, как долго плакала. Она задержала дыхание, жалея, что не может вернуться всего на пять минут назад, когда думала, что папа не приходит, потому что слишком занят или ему не хватает денег на билет. Нелл закрыла глаза, и образ брата возник перед ее внутренним взором.

– А где Бобби? – прошептала она.

– Он уехал на некоторое время.

– А мне нельзя поехать к нему и жить с ним?

– К сожалению, нет, туда, где он, пускают только мальчиков. Но я уверена, что Бобби скоро вернется домой.

– А мне можно увидеться с Элис?

– Мы поговорим об этом позднее. Давай оденем тебя. Я попрошу медсестру собрать твои вещи.

Когда женщина вышла, Эмма посмотрела на Нелл и ласково улыбнулась:

– Ты уже уезжаешь, Нелл?

– Похоже, да, – ответила Нелл, вытирая слезы ночной рубашкой и выбираясь из постели на дрожащих ногах. Она взяла плюшевого мишку, которого ей подарила женщина, и приблизилась к Хизер, которая выглядела очень бледной.

– Спасибо, что заботилась обо мне, Хизер. Я очень надеюсь, что скоро ты поправишься. – Нелл положила мишку рядом с подругой.

Хизер кивнула:

– Спасибо, Нелл. Напишешь мне? Теперь ты так хорошо пишешь.

– Обязательно.

– Вот, Нелл, держи. Не хочешь задвинуть занавеску, пока будешь одеваться? – Женщина вернулась, улыбаясь ей.

Нелл натянула одежду, которую отец складывал для нее, и почувствовала, что от вещей все еще пахнет Домом викария – мылом после того, как Бобби постирал их в ванне, и немного дымом, потому что они сохли около очага. Маленькая частичка дома.

– Мы будем очень скучать по Нелл, – сказала Эмма женщине по другую сторону занавески, пока Нелл натягивала через голову шерстяной джемпер. – Она милая девочка. Можно узнать ваш адрес, чтобы Хизер могла написать ей?

Последовала долгая пауза. Наконец женщина ответила:

– Конечно, это будет замечательно. Коттедж «Тисовое дерево», Кингстон.

– А как ваше имя?

– Ах да. Меня зовут Дороти, Дороти Новелл.

Глава двадцать четвертая

Белла

Январь 1946 года

– Где мой сын? – Белла впилась взглядом в офицера за стойкой полицейского участка Льюиса. Ее только что освободили после невыносимо долгой, неудобной ночи в камере за неуважение к суду.

– Он со своим опекуном, – ответил он, оторвавшись от своих бумаг.

– С опекуном? Он мой сын, как вы позволили кому-то другому забрать его? – Белла пыталась говорить спокойно.

– Он сказал, что приходится дедушкой мальчику, –