Прошлое мстит - Эмили Гунис

всего час, а потом она выйдет и присоединится к поискам, пока не стемнело.

Ее веки отяжелели. Ванесса поднялась в спальню под предлогом того, что ей надо прилечь, но ее главным мотивом было сбежать от сотрудницы по семейным связям, которую к ней приставили. Та была блондинкой с ровными белыми зубами и зачесанными назад волосами, собранными в конский хвост. Она снова и снова выспрашивала о минутах перед пропажей Сиенны, ни одну из которых Ванесса толком не помнила. Вскоре сотрудница начала задавать вопросы о семье. Была ли Сиенна счастливым ребенком? Лео и Хелен когда-нибудь ссорились? Не боится ли Сиенна возвращаться домой по какой-либо причине? Она заваривала бесчисленное количество чая и тепло улыбалась, но эта улыбка напоминала Ванессе крокодила из «Питера Пэна».

Дни и ночи, когда пропала Элис, мелькали как в тумане, но поведение полиции запомнилось ей по сей день. Они вели себя так же, как теперь. Пока Ванесса бродила по дому, безутешная из-за пропажи дочери, приставленная к ним сотрудница утешала ее, держала за руку, втиралась в доверие, убеждая, что она ее друг. Полиция потратила много времени, рассказывая Ванессе и Ричарду, что они работают над этим, немедленно проинформируют их о любых событиях и о том, как продвигаются поиски. Детективы были вежливыми, произносили успокаивающие слова и постоянно предлагали поговорить, открыться, довериться…

Но по мере того, как безрезультатно тянулись часы и дни, Ванесса сообразила, что как раз она затевает все разговоры, чрезмерно открывается, доверяется, а полиция не рассказывает им ничего. Даже меньше, чем пресса, которая часто узнавала о любых событиях раньше, чем они. Они читали в газете или видели в новостях, что найден похожий предмет одежды, или где-то якобы видели Элис, и Ванесса срывалась, плакала и кричала, что им обо всем сообщают в последнюю очередь.

Теперь, лежа в спальне, она слышала, как сотрудница по связям с семьей тихо разговаривает по телефону около лестницы.

– Она спит, вымоталась… Нет, ничего особенного, держится замкнуто, не хочет говорить ни о ком из родителей. Есть какие-то подвижки с Бобби Джеймсом? Эксперты уже осматривали его квартиру и машину? Может, он прячет ее где-нибудь в другом месте?

Лицо тринадцатилетнего Бобби Джеймса всплыло в ее памяти – теперь он стал для нее неузнаваем, – если не считать ярко-голубых глаз, которые остались такими же пронзительными, как и раньше. Ванесса вспомнила, что он находился здесь, в кабинете Лео, как раз перед исчезновением Сиенны. Чего он хотел? Она не видела его почти пятьдесят лет, с тех пор как ее отвезли в полицейский участок, чтобы она наблюдала через одностороннее зеркало за допросом Бобби. Ванесса неоднократно умоляла о личной встрече с Бобби, обвиняла полицию в том, что они скрывают от нее информацию, но они отказались позволить ей поговорить с ним. Когда же она окончательно сломалась и пригрозила полностью прекратить сотрудничество с ними, если ей не дадут возможности поговорить с Бобби, они согласились дать ей прослушать его допрос в течение пяти минут, предупредив, что это может быть неприятно.

Ванесса сидела в жаркой, душной комнате наблюдения вместе с шестью полицейскими. Все толпились вокруг, наблюдая за детективом-инспектором, ведущим допрос. Стол и стул в центре комнаты были пусты, и Бобби, в той же одежде, в какой она видела его в последний раз, был зажат детективом в углу. Он выглядел ужасно – синяки вокруг налитых кровью глаз, губы распухшие, на голове нечто вроде пореза.

– Ты должен рассказать нам, что случилось с Элис, Бобби. Это очень серьезная ситуация, а ты нам врешь. – Мужчина стоял так близко, что Бобби приходилось отворачиваться.

– Я же говорил вам, я не знаю! Пожалуйста, сэр, можно мне присесть? Я стоял несколько часов. – Лицо Бобби было таким грязным, что Ванесса видела следы его слез.

– Ты сможешь сесть, когда сообщишь нам, где Элис. – Мужчина приблизил свое лицо прямо к лицу Бобби. У детектива были зачесанные назад черные волосы и татуировка сбоку на шее, частично скрытая воротником рубашки. Он держал в руках фотографию Элис, которую Ванесса предоставила полиции. – Посмотри на нее, посмотри на эту девочку. Что ты с ней сделал?

– Ничего, сэр, я бы не причинил вреда Элис. Пожалуйста, позвольте мне сесть, у меня подкашиваются ноги.

– Нет! – Детектив сильно ударил Бобби по голове, и тот взвизгнул от боли и заплакал. – Мы знаем, что ты был последним, кто видел ее, так что тебе лучше сказать нам правду. Куда ты ее отвел?

– Я никуда ее не водил, она побежала за помощью! – закричал Бобби.

– В какую сторону? В какую сторону она побежала? – крикнул он Бобби прямо в лицо, брызгая слюной.

– Не знаю! Простите, я пытался помочь своему отцу.

Бобби всхлипнул, и детектив снова ударил его.

– Нужно, чтобы ты собрался с мыслями, Бобби. Тебя видели с Элис. Что ты с ней делал? Тебе нравится играть с маленькими девочками, Бобби? – Он наклонился еще ближе.

Слезы текли по подбородку Бобби и капали на пол.

– Элис была расстроена, у нее из головы шла кровь. Я дал ей свой носовой платок. – Его голос задрожал, и он снова расплакался. – Это было, когда я заметил, что мой отец зажат под диггером. Я попросил ее побежать за помощью.

– Почему ты плачешь, Бобби? Тебе стыдно за то, что ты сделал? А Элис плакала, когда умирала? Ты этого хотел? Видеть, как девочка страдает? – Детектив внимательно посмотрел на него.

– Нет! Я кинулся на помощь отцу. Я не причинял вреда Элис. Она убежала, и больше я ее не видел. С чего вы решили, что я с ней что-то сделал?

– На снегу лежал носовой платок с твоими инициалами в крови Элис. И твои руки были покрыты ее кровью, когда мы тебя нашли. Ты у нас как на ладони, Бобби Джеймс. Это не первый раз, когда ты ввязываешься в неприятности. У тебя явно какие-то проблемы с семьей Хилтонов. Ты поджег их сарай.

– Нет, это не я, а Лео. Мистер Хилтон велел мне взять вину на себя, но это не так.

– Значит, ты солгал полиции? Это очень серьезное преступление, Бобби. Ты и сейчас нам лжешь, Бобби? Что ты сделал с Элис? Почему на платке так много крови?

– У нее шла кровь из головы до того, как я ее встретил, Элис была расстроена. Я положил ей на голову свой носовой платок, чтобы впиталась кровь. Потом я увидел отца. Господи, папа… Это ужасно…

– О чем ты сожалеешь? Ты ударил Элис по голове? Ты ударил ее,