Аномалия - Денис Бурмистров

Ниндзя бесшумно вышел из-за гаража, предусмотрительно опустив рукой вниз ствол винтовки Куликова.

– Тьфу ты черт! – выругался вздрогнувший от неожиданности Виктор. – У меня чуть сердце не остановилось.

Сзади заворочался лысый, разворачиваясь. Куликов предостерегающе вскрикнул:

– Эй, потише! Это свой.

Черные глаза Ниндзя поблескивали, с интересом изучали нового знакомого Куликова.

– Кто он? – раздался глухой из-за скрывающей лицо маски голос азиата.

Виктор, не вдаваясь в подробности, объяснил ситуацию. Все время рассказа лысый просто стоял и смотрел на них, переводя с одного инсайдера на другого скрытый очками взгляд. Лицо его не передавало ровным счетом никаких эмоций, словно было искусно вылепленной маской.

Ниндзя несколько раз обошел новенького, пощупал плащ-палатку. Остановился прямо напротив него, скомандовал:

– Сними очки.

Лысый посмотрел на Куликова, словно искал поддержки, потом ответил Ниндзя:

– У меня без них сильно глаза болят.

– Сними. Ненадолго, – не отставал азиат.

Лысый немного помялся, переступая с ноги на ногу, потом очень медленно начал снимать очки, морщась.

Ниндзя и Кот молча ждали.

Наконец, словно переступив через себя, лысый снял очки полностью, бессознательно прикрываясь ладонью от бледного дневного света.

Радужка у него была ярко-желтого, почти янтарного цвета, с маленькими точками сузившихся зрачков.

– Ничего себе, – выдохнул Куликов.

Ниндзя кивнул, словно удостоверившись в каких-то своих соображениях, жестом разрешил вернуть очки на место. С интересом перевел взгляд на Куликова, чем озадачил последнего.

– Чего? – спросил Виктор, оглядывая себя.

– Потом объясню, – Ниндзя опять посмотрел на лысого, который с облегчением водрузил очки на место и теперь молча ждал дальнейших событий. – Знаешь, Кот, я бы посоветовал тебе поселить его в школе.

– Это еще зачем? – опешил Куликов, который поднимал свою «мигалку». – Мы его даже не знаем. Может, он все наврал.

– Не наврал, – уверил его азиат. – И тебе действительно нечего его опасаться, не более чем себя самого. А за Периметром делать ему нечего, лучше пока пусть останется здесь, в Медузе, – Ниндзя повернулся к незнакомцу: – Ты не против пока пожить здесь? У тебя за Периметром дел нет?

– Я не помню, – ответил лысый. – Наверное, ты прав, пока лучше здесь пожить, пока память не вернется.

– Без памяти, а соображает, – хмыкнул Куликов.

– Он же без памяти, а не дурак, – ответил Ниндзя.

– Надо тебе какое-нибудь имя дать, – предложил Виктор, обращаясь к лысому. – Тебе какое больше нравится?

– Надо подумать.

– Может, Пятница? – усмехаясь, спросил Виктор.

– Знаешь что, себя Пятницей назови, – огрызнулся лысый. – Уж некоторая память у меня осталась, так что не надо шутить с этим.

– Тогда Иван. Стандартное русское имя.

Лысый повторил имя, словно пробуя на язык, кивнул:

– Пусть пока буду Иваном.

– На том и порешим, – подытожил Ниндзя. – Пойдешь пока с нами, Иван. Держись в центре, без команды ничего не делай и не трогай. Делай все именно так, как делаем это мы. Увидишь что-то странное или подозрительное – скажи нам.

Азиат закинул за спину небольшой арбалет, достал два длинных ножа-танто:

– Кот, пойдешь замыкающим. Ночь хорошо спал?

– Не то слово, – буркнул Куликов. – Прям без задних ног и тяжелых мыслей.

– Ну и отлично, – то ли не понял, то ли пропустил сарказм мимо ушей Ниндзя. – Тогда пошли.

Азиат двигался плавно и практически бесшумно. Неширокий шаг, практически стелющийся. Куликов впервые видел Ниндзя в деле, поражался той разнице, которой инсайдер в черном отличался от своих собратьев. Он не останавливался, не замирал. Он практически незаметно сливался с тенями, разворачивался из стороны в сторону, обозревая мир вокруг на все 180 градусов. На его фоне Виктор со своими ветками выглядел как корова на коньках.

К удивлению Куликова, их небольшая группа двинулась не к загадочной многоэтажке, а от нее, пересекая небольшой двор с пустующей стоянкой. Решив не задавать вопросов, Виктор терпеливо ждал, что же будет дальше.

Идти пришлось недалеко. Ниндзя взмахнул рукой, останавливая группу, склонился над канализационной решеткой. С хрустом вогнал ножи под чугунную крышку, нажал. Решетка приподнялась и отъехала в сторону, открыв прямоугольный лаз под землю.

– Мы подвалами пойдем? – удивился Куликов. – Никто не ходит подвалами.

– Я хожу, – азиат убрал ножи, перекинул в руку арбалет. – Не везде, но хожу. Передумал?

– Нет, – твердо сказал Виктор.

Иван, сжимая пистолет, наклонился над люком, посмотрел вниз.

– Там темно, – сообщил он.

– Очки снимешь, – ответил Ниндзя и первым полез в сырую нишу.

Виктор ругнулся вполголоса, сделал приглашающий жест Ивану. Подождал, пока лысая макушка скроется под землей, ступил на скользкие металлические скобы-ступени. Боясь сорваться, протопал тяжелыми ботинками по железу, спрыгнул на земляной пол подвала.

Здесь действительно было сыро и душно. Но вот темно не было – стены светились мертвецким синеватым светом. Длинная труба коридора уходила вдаль, видимо под проезжую часть. Под ногами вязко хлюпала грязь.

– Я этот ход заметил по свечению, – тихо произнес Ниндзя. – Стен не касайтесь, светящийся налет имеет свойство прилипать к одежде. Потом будет не отстирать.

– Спасибо за предупреждение, – Виктор опасливо отодвинулся от светящейся поверхности. – Ты уверен, что тут нет скрытых ловушек?

Ниндзя ничего не ответил, просто пошел вперед. За ним Иван. Пришлось идти следом, понадеявшись на опыт товарища.

Дошли до развилки. Ниндзя свернул налево. Кинул через плечо:

– Кот, если тут пойдешь, то не ходи направо.

– Что там?

– Гнездо «клещей».

– Чего? – обомлев, протянул Куликов, чувствуя как у него холодеет между лопатками. – Гнездо? И ты нас тут вот так запросто повел?

– Не шуми, – тихо произнес азиат. – Они почему-то этот светящийся коридор не любят.

Виктор только покачал головой.

Прошли еще немного, свернули на повороте. Грязи под ногами стало больше, на стенах появились следы от пулевых попаданий.

– Дальше не опасно, – опередил очередной вопрос Виктора Ниндзя.

Наконец впереди Виктор разглядел большую решетку, перекрывающую коридор. За ней начинался сливной резервуар, уходящий глубоко вниз. А рядом с решеткой, из стены, торчали лестницы-скобы, ведущие наверх.