Метка рода - Властелина Богатова

Вейя слушала девушку с какой-то жадностью — любопытно узнать, как кочевые племена находят, обживают места здешние. В Годуче, на самой окраине Полесья, разное она слыхивала, а чтобы из уст хазаринки — впервые такое.

Долго ещё лилась беседа спокойная, Вейя всё вокруг и около ходила, спросить бы что о кагане у хазаринки, да я зык крепко себе прикусывала, запивая любопытство пряным квасом, да только тяжёлый туман всё больше давил, вытесняя из головы все мысли, даже в сон потянуло. Небывалое спокойствие нахлынуло волной, сбрасывая пуд груза, что взвалился на Вейю непосильной ношей, ушли все тревоги и мысли тёмные, что тянули на дно, истончились будто, потеряв свою силу. И одна неприятность — что возвращаться придётся в жилище да вновь сталкиваться с Огнедарой, вызывала чуть ли не слёзы на глазах.

— Ладно, пора нам. Пришёл черёд духам хозяйничать, — слезла с лавки Алтан, отставляя пустую плошку, направившись к печи.

Вейя вяло пошевелилась — осталась бы, если бы можно было. Но, нужно собираться. Ко всему Тугуркан, верно, уже извёлся — как долго ждать их приходится. В прорубе волока и в самом деле уже темень глухая. Приподнялась на локоть, да поняла, что и встать не может, к лавке вновь прилепилась, ощущая, как горячая волна жара прокатилась по телу, наваливая приятной тяжестью, окончательно вытесняя желание шевелиться. Закружилось всё, поплыло туманом густым, липким. Слишком хорошо было, что веки сами собой сомкнулись в блаженстве, и губы растянулись в томительной улыбке. Отчего-то перед глазами возник Тамир. Серьёзный, сильный, горячий. Вейя вдохнула глубоко, прерывисто, вспоминая запах его, и невольно сладкая волна дрожи прокатилась по телу, залегла комом внизу живота. И уж теперь совсем не хотелось выбираться из приятного полусна, что затягивал всё сильнее, размывая очертания пола и потолка, стен. Вейя слышала шаги Алтан и её голос, что лился тягучим киселём, и, кажется, другой голос, который нисколько не заставил взволноваться — сейчас не было ничего, кроме плотного топкого марева, что окутал её тело и не выпускал из дурманного плена. Да и не хотелось выныривать, хотя Вейя, кажется, пыталась.

Вейя чувствовала чьи-то тёплые пальцы на себе, да только век не могла разлепить, проваливаясь куда-то в пропасть. Лишь изредка в сознание прорывались голоса негромкие, сплетались в один единственный гул и расходились. Вейя силилась разобрать их, да ничего не выходило. Пока голос Далебора отчётливо не врезался клином в сознание, а следом и — Огнедары?

— Ты что творишь? Тебе это с рук не сойдёт, если Тамир о том узнает!

— И что? — прогремел сотник, грозой свинцовой надвигаясь. — Что он мне сделает, каган твой?

Тяжёлое дыхание полянки и звенящая тишина вновь поглотили под пластом горячего марева.

— Я не позволю забрать! Я позову Тугуркана…

— Как же ты мне надоела, рыжая стерва, — зло прошипел сквозь зубы, — путаешься только под ногами.

Глухой стук и короткий вскрик вынудили тело содрогнуться. Вновь Вейю качнуло из стороны в сторону, и сознание утонуло в густоте горячего тумана. И уж стало вовсе не ясно, где она и с кем. Изредка Вейя выныривала, ощущая, как её будто встряхивало, но сил очнуться не хватало. Холодный воздух продирал ознобом, непроглядная темнота, шуршание травы где-то внизу. И запах конского пота проникал в горло, а потом всё снова смешивалось в одно — спеленавший омут, в котором Вейя пребывала, пока совсем не канула в безмолвие, где больше не было ни голосов, ни прохлады ночи, ни потряхиваний.

Проснулась Вейя от внезапного собственного кашля и тут же вскинулась, распахивая глаза, да куда там — тело отозвалось дробящей болью, будто её били палками. Бессильно упала на твёрдую подстилку, на которой лежала, окутанная прохладным сумраком. Звуки обрушились градом: фырканье лошадей, отдалённые голоса... Вейя напрягаясь вся, вслушивалась в говор и узнавала родной язык поляничей. Сердце задёргалось быстро в груди, силясь сорваться. Что с ней произошло? Где она? Хмуро оглядела тканый полог, яркий свет, что лился из щелей, бил по глазам, вынуждая прищуриваться от рези. Её по-прежнему покачивало от неровной в колдобинах дороги. Вейю до кости страх пробрал, когда, наконец, туман помалу рассеялся, и явь обрушилась камнепадом.

— Алтан. Опоила, — прошептала, ощущая жуткую сухость во рту.

Вейю затрясло, опустила раскалывавшуюся от боли голову, сжав в пальцах грубую шерсть подстилки, вновь попыталась подняться. На этот раз удалось сесть. Потёрла одеревеневшую шею, морщась от того, как свело мышцы от неудобного положения, в котором пребывала неведомо сколько. Огнедара! Вейя, застыв на миг, вспоминая обрывки разговора Далебора и полянки, отползла к краю повозки, дёрнула полог кошмы, выглядывая наружу, и тут же обомлела, когда увидела ехавшего рядом Далебора.

Он улыбнулся, обнажая свои зубы, натягивая повод, приостанавливая коня. Внутри так и всплеснул гнев, что Вейя оглохла на миг. Метнула взгляд на гридней, да никого из тех, кого она знала, не было в отряде. Ни кметя Вязги, ни Бромира десятника.

— Куда ты меня везёшь?

— Назад.

— Кто тебе такое право давал — умыкать меня, Далебор? — Вейю охватила дрожь от бессилия и досады: что же выходит, проделанный путь — всё зря?

Далебор ухмыльнулся ещё сильнее, явно оставаясь довольным и будто негодованием её удовлетворяясь.

— Потом ещё спасибо скажешь, так что лучше тебе успокоиться.

Вейя все слова растеряла от бившей ярости, от того, что сделать ничего не могла.

— Что с Огнедарой?

Далебор посерьёзнел разом.

— Не волнуйся, ничего с ней не сталось.

Вейя хотела сказать что-то, выпустить всё негодование своё, да только плотно губы сомкнула, стиснув в пальцах полог, задёрнула его назад, скрываясь в сумрачном нутре, лишь бы не видеть эту ухмылку наглую на его лице. Прорычала сквозь зубы, будто волчица разъярённая, откинулась на сложенные скрутки, затылком прижимаясь к мешкам, зажмурилась крепко, да только слёзы всё равно проступили на глаза, затуманили. И что теперь делать? Как быть? Но не лить же слёзы? Попыталась взять себя в руки, отгоняя от себя отчаяние, что подбиралось колючим холодом. Нужно найти выход, вырваться, не может же всё вот так окончиться? И как потом объяснить Тамиру, что не сама она ушла? А он, верно, узнает скоро, что покинула аил Барайшира, не сдержав слово своё. Мысли заметались вихрем, сокрушая нещадно. И что бы ни думала, а вырваться от Далебора не представлялось — вон сколько гридней с ним. Ничего не оставалось, как принять то, что увозит её из степи. Силы должна поберечь и не изводить себя напрасно. Неволить он её не сможет всё равно.

Вейя словно в омут нырнула, слушала, как шуршит ветер, а в повозке становилось всё жарче — день зрел стремительно. Остановились на привал только к обедне, когда око к самому пику подобралось, опаляя своим взором луга. Вейя, поправив своё мятое платье и растрепанные волосы, выглянула из укрытия, выискивая Далебора, да недолго искала — сотник о чём-то разговаривал с гриднями чуть в стороне. Вейя поторопилась слезть на землю, чуть пошатываясь, разминая затёкшие колени. Чем же Алтан её опоила таким, что слабость до сих пор не уходила? Воспоминания о хазаринке взбаламутили всё внутри. Напрасно Вейя поверила ей, да теперь уже поздно.